Кэролайн наклонилась и нащупала пальцами холодную кисть своего ученика. Сжала ее. Сжала с той болью потери, когда изменить уже ничего нельзя. Ни при каком желании. Мертвые уходят, и Сирил… его и вправду больше нет.
— Нас провели, мальчик мой, — тихо произнесла женщина, все еще держащая покойника за руку. — Ты не виноват. Это все я. Набитая дура, не заметила очевидного! А должна была. Должна! — в горле встал комок, но магистр продолжила: — И только я виновата, что погиб ты вот так. Погиб не в бою, и даже не полноправным Ловцом. Прости меня…
Грудь разрывало изнутри, но поврежденные глаза не в силах были выдать слезы. Да и не плачут за погибшими товарищами. Им отдают почести. И за них мстят.
Кэрол знала как проводить ученика в последний путь. С этой целью она разжала пальцы, отпустив мертвую кисть, и потянулась к его, Сирила, хайкелю. Она лишит жизни его убийцу оружием своего ученика. И тогда, возможно, он обретет покой, где-нибудь на Той Стороне.
С этими мыслями Ловец вышла из тесной каюты. Синее лезвие хайкеля было уже обнажено…
Квинсий сидел в кают-компании, которая сейчас почему-то пустовала. Все матросы испарились из этого места как по мановению волшебной палочки. В этом не было ничего удивительного. Квинсий сам так захотел. А противиться его желаниям обычные люди могли очень редко, он ломал их волю как сухую солому.
Когда Кэролайн появилась на пороге кают-компании, «алхимик» тасовал колоду карт, сидя за тем самым столом, где еще недавно обыгрывал местных простофиль на пару с Ловцом. На лице молодого человека застыло выражение удовлетворенной безмятежности.
— Партеечку? — спросил он, обращаясь к Кэрол. Страха в его голосе слышно не было. — Но учтите: мне сегодня везет. Обыграл всех кого мог.
— Меня не обыграешь, — прохрипела магистр глухо. Несмотря на внутреннее состояние, она сохраняла спокойствие.
— Ну-у, карты такая штука, что в них многое зависит не только от техники и силы комбинаций, удача тоже играет не последнюю роль. А последняя, как мне кажется, не на вашей стороне ввиду последних событий.
— Очень скоро ты сдохнешь.
— О чем это вы? — брови Квинсия притворно поползли вверх. — И зачем вам этот синий ножик, что вы держите в руке? Неужели вы хотите пустить его в ход против беззащитного алхимика? Что я сделал? Чем заслужил?
Кэрол слышала язвительную иронию, что сочилась из каждого слова этого ублюдка, но, странное дело — продолжала держать себя в руках. Все тем же ледяным тоном, почти спокойно, она произнесла:
