Додд все еще собирал монеты из пыли в сумку, приближаясь к колодцу. Безразличный к судьбе своих компаньонов. Не удивленный, как можно было бы предположить. Если бы одно слово описывало Додда, то это было бы «безразличный».
Она спустилась по ступенькам таверны, ближе к краям, там, где они с меньшей вероятностью бы заскрипели. Наполовину натянула лук и взяла Додда на прицел. Он склонился в пыли спиной к ней, темное пятно пота было посередине его рубашки. Она долго размышляла, не выбрать ли это пятно в качестве мишени и не пристрелить ли его в спину прямо сейчас. Но убить человека непросто, особенно после долгого размышления. Она смотрела, как он подобрал последнюю монету и бросил в сумку, затем встал, затягивая тесьму, и повернулся, улыбаясь.
— Я собрал…
Они постояли немного. Он склонился на пыльной улице, сумка с серебром была в его руке, солнце освещало неясную улыбку, но глаза в тени его дешевой шляпы определенно выглядели испуганно. Она стояла на нижней ступеньке таверны, с окровавленными голыми ногами, окровавленным разбитым ртом, окровавленными волосами, прилипшими к окровавленному лбу, но лук держала ровно.
Он облизал губы, сглотнул, и снова их облизал.
— Где Нири?
— С ним все плохо. — Она была удивлена железу в своем голосе. Звучало так, словно говорил кто-то другой. Голос Смоук, возможно.
— А мой брат?
— Еще хуже.
Додд сглотнул, его потная шея пошевелилась, он начал плавно отходить назад.
— Ты убила его?
— Забудь об этих двоих и стой смирно.
— Погоди, Шай, ты же меня не застрелишь? Не после того, через что мы прошли. Ты не собираешься выстрелить. Не в меня. А? — Его голос поднимался выше и выше, но он все равно продолжал двигаться к колодцу. — Я этого не хотел. Это была не моя идея!
— Конечно. Чтобы появилась идея, надо думать, а ты на это не способен. Ты просто соглашался. Даже если это означало, что меня повесят.
— Нет, Шай, погоди…
— Я сказала, стой смирно. — Она натянула лук до упора, тетива врезалась в ее окровавленные пальцы. — Ты что, блядь, глухой?
— Шай, послушай, давай просто обговорим все, ладно? Просто поговорим. — Он поднял дрожащую ладонь, словно это могло остановить стрелу. Его бледно-голубые глаза смотрели на нее, и вдруг в ее памяти всплыл первый раз, как она его встретила. Он стоял, прислонившись, напротив конюшни, улыбался легко и свободно, не слишком умный, но довольно веселый. В ее жизни было слишком мало веселья с тех пор, как она оставила дом. И не подумаешь, что дом она оставила, чтобы отыскать его.
