— А кто, если не секрет, вас навещал?
— Да если бы я знала! — возмущенно воскликнула Гулько. — Ввалились трое.
— Один из них брюнет, нос горбинкой, с наглыми глазами?
— Да-да, — выпустила струю дыма Гулько.
Надо сказать, курила она элегантно, держа сигарету с какой-то меланхоличной небрежностью, что, впрочем, не очень вязалась с ее импульсивными движениями, когда, отвечая на мои вопросы, а вернее, уходя от ответов, она чуть ли не вскакивала с дивана.
Завскакиваешь тут, когда такое с мужем приключилось!
— Поня-ятно, — мрачно процедила я.
— Вы их знаете? — изменилась в лице Гулько.
— Знаю, на кого они работают.
— Я тоже догадываюсь, — с судорожной усмешкой сказала она.
— На Парамонова. Ведь именно он состоял в сделке с Григорием Петровичем? — намекнула я на прошлое.
— Мне ничего не известно, — нервно закашляла Софья Исааковна, — меня сейчас это меньше всего заботит!
— Вам не хочется вспоминать…
— Муж не посвящал меня в свои дела, — поспешно сказала она.
— Странно, — недоверчиво посмотрела я на нее, — очень странно.
— В каждой семье, — заволновалась Гулько, — свой специфический климат. Надеюсь, вы не станете с этим спорить?
— Не стану, — дипломатично согласилась я, — и все-таки я подчеркиваю: то, что вы можете вспомнить, то, что вы знаете, может оказаться очень важным для нашего дела…
— Я не одобряла этих дел, всего того, из-за чего Гриша так рисковал и попал за решетку. Вы думаете, легко мне было слышать его уговоры: ты потерпи, потерпи, ради наших детей, ради образования их. Он ведь хотел дать им отличное образование за рубежом, устроить их судьбу, — со слезами на глазах срывающимся от волнения голосом произнесла Гулько, — и вон как все обернулось!
В отчаянии она затушила в пепельнице недокуренную сигарету и тут же принялась за новую.
— И ваши дети получили образование… то, о каком мечтал Григорий Петрович? Это они? — Я показала на фотографию в изящной рамке на книжном стеллаже.
Гулько улыбнулась и кивнула.
— Одна получила, а другой получает, — невесело уточнила Гулько.
Потом ее потухший было взгляд потеплел и вспыхнул.
— Это мы с Анночкой у Яши в гостях.
— Он учится за границей? — догадалась я.
— Да.
— И где же, если не секрет?
— В Париже.
— Неплохо, — усмехнулась я.
— Зато цена какова! — округлила свои красивые черные глаза Софья Исааковна.
— Но у вас ведь нашлись на это деньги…
— У нас тогда все конфисковали, — потупила глаза Софья Исааковна и добавила: — Все, что было записано на Гришу… Машину, дачу… Слава богу, что квартира оказалась на меня оформлена…
