— У тебя что, чувство юмора отшибло? — продолжала я действовать ему на нервы.
— Оль, говорю, занят. Я тебе бомбу предлагаю! — нетерпеливо сказал он.
— А я думала — гранату, — усмехнулась я.
— Че-е? — растерялся Мишка.
— Серьезен ты, брат, не по годам! Вот чего.
— Приедешь? Это важно. Как раз для тебя!
— Подарочек к Дню святого Валентина? — ехидно полюбопытствовала я.
— Ах да, мне сегодня в клуб! — спохватился мой суетливый абонент.
— Может, в клубе и свидимся? Ты куда идешь?
— В «Покер».
— Не-е, в «Покер» не пойду, — раздумчиво протянула я, — больно публика там шальная собирается, ладно, раз ты такой настырный, завтра приеду. Ну хоть стоящее что-то?
— А то! — возбужденно воскликнул Михаил.
— А почему тогда не сегодня?
— Полной информацией я буду располагать только завтра утром.
— О’кей! — согласилась я.
— Жду.
В трубке раздались гудки.
— Этот, как его, Коромыслов, что ли? — незаинтересованно поинтересовалась Маринка.
— А то кто ж! Вечно куда-то спешит.
— Он и ко мне когда клинья подбивал, ну, помнишь, мы в «Северном сиянье» мой день рождения справляли, все торопился куда-то. Поехали, мол, займемся… Ха-ха! Чего, говорит, время-то терять? Я от тебя, то есть от меня, — Маринка горделиво выпятила губы и ткнула себе в грудь большим пальцем правой руки, — торчу. Так и сказал!
— Что-то ты мне раньше о таком не рассказывала, — недоверчиво усмехнулась я, — придумала, что ль, недавно?
— Вот еще! — обиженно передернула она плечами. — На самом деле.
То, что Коромыслов — непоседа, выпивоха, бабник, я знала, конечно. Но, кроме всего прочего, он был довольно подкованным в смысле ухаживания и светской обходительности товарищем, поэтому сообщение Маринки вызвало у меня сомнение. Может быть, его хваленая галантность в тот достославный вечер, когда он решил ее соблазнить — я бросила на Маринку почти нежный взгляд, — уступила место чему-то более сильному и необоримому? Инстинкту, например, или хамству?
Коромыслов слыл талантливым журналистом. Злые языки поговаривали, что он якобы продался. Я не могла ни подтвердить эти слухи, ни опровергнуть их. Встречалась я с ним не часто и, чего уж греха таить, репортажей его не читала. На мой взгляд, в Тарасове он не самый одаренный и интересный журналист. Да и материал в иных статьях подавался с такой виртуозной остротой и смелостью, что несколько приглаженные опусы Коромыслова — а с ними мне все же пришлось познакомиться года два назад — не вселили в меня желания продолжать это знакомство. Стиль его тоже мне не нравился. Выспренний, расплывчатый, задыхающийся от ложной патетики и обильных цитат, он живо напоминал мне фатоватую развязность самого автора. Прав Бюффон, сказав, что стиль — это человек.
