Последнее тоже крайне символично — хотя никто не мог припомнить, что именно оно символизирует.
В Древнем Царстве такое случалось частенько. Взять хотя бы лежащий у жреца на коленях посох с символическими змеями, символически обвившимися вокруг аллегорического верблюжьего стрекала. Народ верил, что этот посох дарует верховному жрецу власть над богами и царством мертвых, но, скорей всего, это была метафора или, попросту говоря, ложь.
— Вы препроводили царя в Зал Перехода? — спросил Диос, слегка изменив позу.
— Бальзамировщик Диль обслуживает его сейчас, о Диос, — дружно кивнули выстроившиеся полукругом младшие верховные жрецы.
— Прекрасно. А строителю пирамид уже даны указания?
Уф Куми, верховный жрец Кефина, Двуликого Бога Врат, выступил вперед.
— Я позволил себе лично присутствовать при этом, о Диос, — мягко сказал он.
Диос постучал пальцами по посоху.
— Конечно, конечно. Я и не сомневался, что ты за всем проследишь.
Среди жрецов многие полагали, что именно Куми станет преемником Диоса в случае смерти последнего, однако слоняться без дела в ожидании, пока Диос наконец умрет, было занятием неблагодарным. Сам Диос, будь у него друзья, возможно, по секрету подсказал бы им, что именно могло бы ускорить его кончину, к примеру: явление голубых лун, летающих свиней и видение самого Диоса в преисподней. И еще, пожалуй, добавил бы, что единственная разница между Куми и священным крокодилом состоит в исконной честности и открытости намерений крокодила.
— Прекрасно, — повторил Диос.
— Осмелюсь напомнить вашей светлости? — сказал Куми.
Лица остальных жрецов приняли ничего не выражающее выражение. Диос сверкнул глазами.
— Что, Куми?
— Принц, о Диос. Его известили?
— Нет.
— Тогда как он узнает?
— Узнает, — твердо ответил Диос.
— Но как?
— Я сказал, узнает. А теперь все свободны. Ступайте. Приглядывайте за своими богами!
Жрецы неслышно выскользнули из зала, оставив Диоса сидеть на ступенях перед троном. Это было его привычное место, и за долгие годы жрец просидел в камне две до блеска отполированные впадины — точно по размеру.
Конечно, принц узнает. Это ясно и в порядке вещей. Но по глубоким, глухим лабиринтам сознания, источенного мыслью за долгие годы свершения бесчисленных обрядов и ревностного служения, бродило легкое беспокойство. Впервые оказалось в незнакомом месте, вот и заплутало. Тревоги, волнения — все это присуще другим людям, но не Диосу. Диос не достиг бы поста верховного жреца, позволяй он себе сомнения. Однако сейчас его продолжала преследовать крохотная, назойливая, юркая мыслишка — тень уверенности в том, что с новым царем придется нелегко.
