— Когда я уеду, не оставьте Лену, пожалуйста.
Я хотела сказать ему: «Вы ее муж, но… Но посмотрела в его голубые глаза, и — промолчала. Никакой он не муж. Я вспомнила его «что‑то показалось». Или Лена не сумела стать ему женой, не знаю. Очи не семья. Да еще с Лидией Михайловной. А кто семья? Я вспомнила своего мужа, которого интересовали только деньги, нашу дочь… Ей тринадцать лет, но что интересует ее — одному Богу известно. Когда я с ней разговариваю, то почти всегда вижу — она не слушает. Так что разговариваю только я. Мы семья? А у них… Теперь еще Бельгия подвернулась. И что из этого выйдет?
Через две недели я позвонила Лене.
— Андрей ушел, — сказала она мне.
— Как ушел? Куда?
— Не знаю. К кому‑нибудь из друзей, вероятно.
— Но почему? Ты о Бельгии знаешь?
— Да. Из‑за этого он и ушел. Они поссорились с мамой. Ладно. Это не по телефону. Приходи к нам, если можешь.
— Сегодня я дежурю. Завтра, хорошо?
— Так что же все‑таки было? Что значит — «поссорились»? — спрашиваю я, думая в то же время, что выполняю в отношении их функцию психологической «скорой помощи». И зачем мне это нужно? Ладно, если бы в жизни у меня был дефицит самопожертвования, а то… Работа — сплошная психпомощь, здесь тоже… Лена. Мне хотелось бы быть такой, как она? И это невозможно? И я хожу смотреть на себя, какой никогда не буду?
Все это промелькнуло у меня в голове, а на самом деле я сидела в кресле напротив Лены, и сочувственно смотрела на нее, а Лидия Михайловна гремела на кухне чашками (не мешая нам разговаривать).
Лена в ответ на мой вопрос прикусила губу, едва сдерживая слезы. «Просто испытать что‑то новое», — вспомнила я. — Выходит, в теории одно, на практике другое?».
— Мама оскорбила его. Она сказала, что таких надо расстреливать.
— За что?
— За измену родине. Ну, она там много говорила, дедушку вспоминала, помнишь, я тебе рассказывала: его случайно не арестовали в тридцать восьмом, но он никогда…
— Я помню, Лена. Но при чем тут это?
— Мама сказала, что жалеет, что теперь это теперь, а не пять лет назад. Вернее, шесть.
— Понятно. Ну, а ты как ко всему этому относишься? К Бельгии, и так далее?
Лена молчала.
— Никак не отношусь, — сказала она затем. — Он скорее всего не вернется оттуда.
— Почеллу? Ведь неизвестно же заранее, победит он там, или нет, и какое займет место, и вообще займет ли хоть какое‑нибудь. И откуда у него деньги на эту поездку. Это же недешево.
— Не знаю. Он говорит: занял у кого‑то.
— Когда он ушел?
