— Почему «тем более»?
— Так. Если б он сочинял, писал — это было бы способно заменить ему, а так…
— Я не умею ни предусматривать, ни загадывать.
Это я знала.
— О себе — да, ты вправе не думать, и так далее. А Андрей?
— Он не ребенок.
— Ты его любишь?
— Без него мне было бы хуже.
— Это не ответ.
— Я устала. Я устала думать, что можно сказать матери или ему, а что нельзя. Еще устала ждать. Я ведь понимаю, что все это не может быть постоянным. Да я на это и не рассчитывала, просто решила испытать новое, вот и все.
— Лена, а он?
Лена посмотрела в темноту.
— А у него будет еще много… Много всего. Кроме меня. После меня, — поправилась она.
— Ты жестока, — сказала я.
И уж совсем неожиданной была моя встреча с Андреем. Я шла из больницы домой, день был белый и снежный, транспорт не ходил. Я вспоминала свое дежурство. И вдруг услышала:
— Ирина Петровна.
Обернулась: Андрей.
— Вы домой? Можно я вас провожу?
Я кивнула и взяла его под руку (был гололед). Глаза голубые, «хвоста» нет.
— Как вам живется? — спросила я его.
Он пожал плечами.
— Если вы давно с ними знакомы, то знаете, как.
— Жалуетесь? — посмотрела я на него.
— Я хочу уехать, — сказал он, не ответив.
Я остановилась.
— Куда, зачем?
— Как вы думаете — отпустят?
— Да кто, да объясните же, наконец.
— Я отправил на конкурс свои работы. И получил ответ. Обещают прислать приглашение.
— Куда?
— В Бельгию.
— А Лена?
— А Лена останется здесь. Со своей мамой, — в его голосе прозвенела злость, а голубые глаза потемнели.
Он был коротко подстрижен, и без шапки.
— Андрей только не обижайтесь. Вы зачем женились на ней?
Он смотрел в сторону.
— Мне что‑то показалось. С вами ведь тоже, наверно, так бывает.
— Они знают?
— Нет еще. Письмо я получил вчера.
— Но вы ведь вернетесь оттуда?
— Не знаю.
— Почему вы сказали — отпустят ли?
— Не знаю. Раньше надо было получить согласие близких родственников на поездку за границу. Кажется, так? А что теперь — не знаю.
Я вспомнила Лену и Лидию Михайловну. Отпустят ли? Кто их знает.
— Я думаю, вы должны им сказать.
— Я всем что‑то должен. О Лене можно писать. И Лене. Но — издали. Понимаете?
— Вы уедете в Бельгию, чтобы писать о Лене?
Он избегал моего взгляда.
— Вы смогли бы жить в вашей больнице?
— Я и так там живу. Почти. А что? Вы думаете остальной мир сильно отличается от нее?
— Все‑таки отличается. Но я не потому спросил.
— Да я поняла. Ну что ж, поезжайте, посмотрите, будет ли там иначе, чем… Чем теперь.
— Вы думаете, это возможно?
— Что возможно? Поехать или — иначе?
