Фарри с суровым напряжением ждал, когда вернется капитан. Наверняка он представлял себе, как бородач входит на кухню и его ненавидящий взгляд ищет среди грязных лежаков рыжего прохвоста и его товарища. Юнг из Снежной Шапки.
Мы еще не знали о смерти капитана и о том, что случилось сразу после рокового выстрела.
Потом Три Гвоздя рассказал то, что видел из рубки, где боцман и штурман учили его пользоваться навигационными артефактами Цитадели. Дувал перед смертью заметил среди моряков смышленого Тройку и решил заменить им Коротышку…
Дувал закончил беседу и побрел к «Звездочке» и вдруг рухнул на снег. В первый миг Тройка решил, что Гром просто споткнулся. Три моряка прилипли к запотевающему от дыхания стеклу, протирая его и вглядываясь в лежащего, а потом, когда Эльм выбрался из укрытия и направился к Дувалу, ринулись на помощь капитану.
Они сошлись со штурмовиками у тамбура между первой и второй палубами, в широком коридоре. Разъяренный Буран и изумленные моряки с одной стороны, а с другой – Старик и ощетинившиеся оружием абордажники. Крик стоял такой, что, по уверениям Трех Гвоздей, мы обязаны были его услышать. Корсары тыкали друг в друга стволами дальнобоев, в бешенстве угрожая пристрелить первого шелохнувшегося. Буран, не уберегший капитана, винил во всем Старика, а тот в ответ убеждал остальных в том, что именно Неприкасаемый прикончил Дувала.
Крюкомет требовал опустить оружие и выйти на лед, чтобы прикончить «лысого ублюдка», но и сам при этом раскачивал в правой руке цепью своего жуткого орудия и не сводил взгляда с побледневшего от напряжения Волка. Сиплый держал на мушке то Грэга, то Три Гвоздя. Буран уверенно целился в голову Старику, цедя проклятья сквозь стиснутые зубы.
Я не знаю, как они друг друга не перебили. Один резкий удар по двери легко бы отправил их всех прямиком в чертоги Темного бога. Всего лишь один чуждый звук – и пальцы бы сдернули спусковые крючки.
Только когда со второй палубы наверх поднялся Мертвец, страсти улеглись. Равнодушный первый помощник, дежуривший в лазарете, спросил у выцеливающих друг друга моряков, почему никто не проверил: вдруг Аргаст просто ранен? Крюкомет рассказал ему об Эльме.
Каким-то чудом это отрезвило матросов. Да, Старик взбесился пуще прежнего из-за своей ненависти к Мертвецу, но Буран предупредил, что вышибет ему мозги, если тот не заткнется. Три Гвоздя сказал, что никогда в жизни не видел Неприкасаемого в таком спокойствии. Он сказал, что устами Бурана говорила сама смерть, и только потому Старик отступил.
