– Ходы на третью палубы закрыты, капитан, – резонно заметил Мертвец. Глаза первого помощника были чуть прикрыты, словно он дремал. – Шестерня поднял бунт, это очевидно. Да и шаман после Приюта сильно изменился. Придумать такое мальцы вряд ли смогли бы.
– Ты хочешь сказать, что старый Балиар нас предал? Что он служит какому-то хозяину?! Я хожу с ним почти десять лет! Больше, чем с тобой! Да я легко поверил бы в то, что это сопливое ледяное дерьмо, его ученик, связан со всем этим. Но Балиар?!
– Я ничего не хочу сказать, – равнодушно пожал плечами Мертвец. – Я просто хочу в порт. Больше всего на свете. В самый худший из портов, лишь бы он был подальше от этого корабля.
Дувал тяжело вздохнул, посмотрел почему-то на меня.
– Ладно… – сказал он. – Допустим, Балиар обезумел. Гребаная старость, драный демон. Застудил голову. Такое бывает. Но Шестерня-то тут при чем?! Он предан мне как щенок ледяного волка своей, мать ее, мамаше! Я вытащил его из грязи портов у Черных провалов. Из такого гребаного и гиблого места, что…
– Статуя… Та статуя! – выдохнул Фарри. Глаза моего рыжеволосого друга изумленно расширились. – Это она! В ней все дело!
– Статую продали в Приюте, – отметил Мертвец.
Фарри поник, а Дувал поморщился:
– Хватит ужасов! Мне хватило того гребаного ублюдка в гребаном ледовом лесу. Будь я проклят, но мне до конца моих скудных дней хватит сказок и мифов, жрущих моих людей! У меня на посудине вдруг образовался гребаный мятеж, и двое юнг, не отходивших в команде полгода, поливают грязью моих людей. Вот что я вижу!
Капитан ворчал, но верил нам. Где-то глубоко в душе – верил.
– Все ходы на третью палубы заперты, Гром. Юнги здесь. Шестерня там.
– Один он не смог бы это провернуть. Кто-то из гребаных механиков ему помогал. Но почему?! И как они собираются жить дальше?!
– На холодном складе их палубы достаточно припасов. Зато у нас нет энгу, – отстраненно проговорил Мертвец.
– Мы заправили большого «папочку» и гребаный лайар. Топлива хоть залейся.
– В баках – да. Но когда мы сожжем все оставшееся на второй палубе – мороз нас прикончит. – Мне показалось, что первому помощнику действительно плевать на такие перспективы.
– Ты думаешь, они дойдут до этого? – нахмурился Гром. Он повернулся к Мертвецу, вновь поежился. Могучего капитана била лихорадка, но Дувал старался не показывать ее перед нами. Он действительно не понимал, что его болезнь видна абсолютно всем.
– Либо они, либо Старик.
– Хватит, Мертвец! О Темный бог, чтобы ты подавился этими недоносками. Клянусь сердцем – я вернусь из этого похода и на пару лет осяду в каком-нибудь гребаном трактире. Уж сколько мне довелось увидеть в этой гребаной, мать ее, Пустыне – а таких приключений моя задница еще не нюхала. И, мать ее, я чувствую, что это далеко не конец.
