Образ запечатлелся в то самое мгновение, когда он начал разворачиваться прочь (и, сохранив его, он понятия не имел, что дальше с ним делать): закрепленный кнопками, над кабинетной доской для объявлений висел тот плакат, что на Луферовской стене располагался в центре: чернокожий мужик в фуражке, куртке и ботинках.
Другая дверь (ведущая в, собственно, часовню?) была приоткрыта в темноту.
Он сделал шаг назад, на дорожку...
— Эй, там!
На старике были красно-коричневые брюки-клёш, очки в золоченой оправе; под скучным вельветовым пиджаком — ярко-красная безрукавка: борода, берет. Он нес подмышкой кипу газет.
— Как вы поживаете этим росистым утром?
— Здравствуйте.
— Так... могу поспорить, вы хотели бы знать, который сейчас час. — Старик вытянул жилистую шею. — Посмотрим-ка. — Он уставился на колокольню. — Посмотрим. Это, получается, примерно... одиннадцать... эээ... двадцать пять. — Он уронил голову в приступе одышливого кашля. — Ну как вам, а? Неплохой такой трюк, правда? (Хотите газету? Берите!) Это и есть трюк. Я покажу, как это делается. Что такое? Газеты бесплатны. Хотите подписку?
— У вас под подбородком... где вы взяли эту штуку вокруг шеи?
— Вы имеете в виду... — Свободная рука старика поднялась к перечного цвета волосам, непрерывно поднимающимся от верхней части груди к подбородку. Он расстегнул ожерелье, и оно упало бриллиантовой змеей. — ...вот это? А вы свою где достали?
А он-то думал, что воротник и манжета скрывают его цепь.
— По дороге сюда. Написано, что из Бразилии.
Старик поднес конец цепи поближе к глазам:
— ...Япония? — и протянул конец ему посмотреть.
На медном ярлыке было отпечатано: елано в Японии. Перед елано виднелась закорючка несомненно напоминающая с.
Старик снова обернул ее вокруг шеи и в конце концов сумел застегнуть одной рукой.
Он взглянул на газеты: и смог прочесть, прямо рядом со стариковской мятой манжетой:
БЕЛЛОНА ТАЙМС
Среда, 1 апреля 1979 г.
В ГОРОДЕ НОВИЧОК!
Он нахмурился.
— Вашей цепи я не видел, — продолжил объяснять старик, не дожидаясь приглашений. — Но вы бы не спрашивали, если бы у вас не было своей такой, правда же?
Он кивнул, в основном просто, чтобы старикашка продолжал — впрочем, совершенно излишнее настояние.
— Думаю, это нечто вроде награды после инициации. Только вы не в курсе, что вас инициируют? И могу поспорить, это вас в некотором роде расстраивает.
Он снова кивнул.
— Меня зовут Фауст, — сказал старик. — Хоаким Фауст.
— Уаким?..
— Звучит как будто верно. Впрочем, судя по акценту, буквы у вас в этом слове не те же, что у меня.
