и
Time Life за права на публикацию глав. В 1953 году Черчилль получил Нобелевскую премию по литературе, став вторым историком, удостоенным такой чести (первым был Теодор Моммзен, написавший историю Древнего Рима). На момент вручения премии лондонская
Daily Telegraph, в нескольких выпусках публиковавшая главы из последнего тома, объявила, что полное собрание уже продано в Англии тиражом в шесть миллионов экземпляров, а главы из него печатаются в пятидесяти газетах сорока стран мира. Ни одна книга похожего размера, да и вообще мало какая книга обрела такую популярность за столь короткое время. Британские и американские издательства сделали на ней состояния, равно как и Эмери Ривз, литературный агент Черчилля. Семья Черчиллей заработала не только на гонорарах, но и на архивах, которые были переданы в Чартвелл и затем проданы лорду Камроузу из
Daily Telegraph. Такая сделка была легальным уходом от штрафного налогообложения, в противном случае издание мемуаров стало бы убыточным.
После войны Черчилль прожил еще двадцать лет, из которых первые десять он активно занимался политикой. Должен ли он был уйти? Он считал, что народ в нем нуждался. Так решили избиратели. Он всегда склонялся перед выбором большинства. В 1944-м он сказал, что поражение на выборах неизбежно и что следует уважать такой исход: «Что хорошо для народа, хорошо и для меня». После ухода с поста премьера, пока его дом был не готов, он переехал с Даунинг-стрит в Клэридж, и его часто можно было видеть перед отелем, он поджидал, когда подадут его автомобиль, и напевал старую песню времен его молодости:
North Pole, South Pole,
Now I\'m up the Pole,
Since I got the sack,
From the Hotel Metropole.
На прощальной вечеринке в Чекерсе, где было выпито пять литров шампанского, он сказал кое-что о том, чем намерен заняться в будущем: «Я никогда не позволю жалеть себя. Новое правительство получило недвусмысленный мандат доверия, и этот факт оппозиция в принципе не должна оспаривать. Перед новым правительством стоит самая сложная задача за весь период современной истории, и каждый из нас должен поддержать его, это в интересах нации». И будучи лидером оппозиции, Черчилль применил это в первую очередь к себе. Амбициозная программа лейбористов была подвергнута серьезной критике, однако Черчилль никогда не угрожал отменить ее, коль скоро он вернется в Кабинет. Он понимал, что отныне главная его задача – стать «голосом Британии». Поэтому он выступал перед огромными аудиториями. В Цюрихе он выдвинул идею создания Европейского союза под началом Франции и Германии и оказался пророком. Он настаивал на значении «духовного» элемента в его руководстве, однако об этом при создании Союза, увы, забыли. В политическом существе своем он всегда оставался парламентарием, и он настаивал на значении парламента в Страсбурге как реальной оппозиции брюссельской бюрократии. 11 августа 1950 года он выступил перед двадцатитысячной аудиторией на площади Клебер в Страсбурге. Его слушали с невероятным воодушевлением, никогда ранее ничего подобного в этом городе не происходило. Однако и здесь, в конечном счете, мудрость его была забыта, бюрократия восторжествовала в самых отдаленных уголках Европейского сообщества.
