, в политических делах, а также в религиозной жизни страны: только охранять спокойствие, чтобы позволить другим проложить путь к религиозной реформации. Казалось, он принял здравое решение не вмешиваться в работу парламента. Позже он даже хвастался тем, что после 12 сентября члены парламента «не мешали и не препятствовали мне»
[225].
Но быстрота и ярость, с которой парламент напал на позицию Кромвеля как протектора, позволяют предположить, что даже если бы Кромвель не принял позицию «невмешательства» и «хорошего констебля» по отношению к управлению парламентом, он бы все еще сталкивался с разъединенным парламентом. Нетрудно увидеть главную причину, объясняющую тот факт, что некоторые положения «Орудия управления» представляли собой основную угрозу парламентским свободам и что некоторые члены парламента, особенно придерживающиеся республиканских взглядов, такие как Томас Скот и сэр Артур Хазелриг, до сих пор находились под впечатлением возмутительного роспуска «охвостья» армией всего 17 месяцев назад. Первая неделя сессии почти полностью была занята дебатами, в которых докладчик за докладчиком, под руководством членов парламента — республиканцев, нападали на одну из ключевых характеристик «Акта об управлении» (разделение власти между личностью и парламентом) и многие предлагали вместо этого отдать всю верховную власть исключительно членам парламента. Заявление Кромвеля о том, что он правил с божьего благословения, были опровергнуты одним из докладчиков резким замечанием, что «божье провидение — это палка о двух концах, которая может быть использована двумя способами»: военная победа может прекрасно доказать, что «турецкий султан может получить титул выше, чем любой из христианских принцев»[226].
Одной из особенностей политической карьеры Кромвеля была сопровождавшая его злоба бывших политических союзников, которые считали, что им руководили эгоистичные амбиции и из-за них парламентское дело оказалось заброшенным. Конечно, теперь это было так, и взрыв гнева, направленный на него республиканскими членами парламента, был таким сильным и продолжительным, что уязвленный Кромвель предпринял 12 сентября драматическое вмешательство, принуждая членов парламента подписать «признание» приверженности принципам управления одним человеком и парламентом или удалиться из Вестминстера.
В результате около ста членов парламента, включая неисправимых республиканцев, избрали последний вариант. Эта мера политической изоляции Кромвеля, тем не менее, показала, что парламент не стал более объединенным после чистки 12 сентября. В тот день в своей речи, объясняя вмешательство, он стал описывать четыре «основы» управления: страной должны управлять один человек и парламент; парламент не должен быть постоянным, а должен часто избираться; должна существовать свобода совести в религии; контроль за военными должны разделить протектор и парламент. В течение работы первого парламента протектората последние две «основы» стали мишенью для нападок. Часто отчеты об этом периоде политики в Долгом парламенте в конце сороковых, «охвостье» в 1649–1653 гг. и в парламентах протектората представлены как отдельные и разъединенные эпизоды. Они могут ввести в заблуждение из-за смены кадров и отношений, проходящих через политику парламента в конце 40-х и в 50-х гг. Многие члены парламента заседали в Долгом парламенте до и после «Прайдовой чистки», а также в парламентах протектората. Кроме того, недоверие к религиозной свободе и к армии в кромвелевских парламентах было так же заметно, как и в парламентах до 1653 года.
