Мама много занималась садом и огородом, пока мы — в 50—60-е годы — ездили в Терюху ежегодно и на все лето. После смерти в 1967 году дедушки Филата богатый сад еще поддерживался Николаем Филатовичем, но постепенно зарастал, вырождался, дичал — деградировал тогда не только наш сад, а и все в деревне, в стране...
Мы всегда со жгучим нетерпением ожидали летних поездок в Терюху и не разочаровывались никогда, но все же каждый год нас встречали какие-то не совсем приятные изменения.
Помню наше огорчение, когда в конце 50-х дядя Коля разрушил такую уютную печь, на которой мы в дождливые дни и вечера читали «Белого пуделя» Куприна, «Зайку-зазнайку» Михалкова и «Малахитовую шкатулку» Бажова, и соорудил вместо нее банальную грубку: тоже — мода.
Кстати, книг в доме было достаточно много — целый книжный шкаф — родители покупали их в Гомеле, Чернигове, Киеве. Но постепенно книги, как и многое другое, растаскивались, исчезали неизвестно куда. Вообще все мельчало, ветшало, никло, а люди вокруг опускались...
Я в последнее время пытаюсь вспомнить, когда, с какого момента началось стремительное движение вниз — под откос, к окончательному нравственному, культурному упадку? Помню, все происходило очень быстро, но что послужило первотолчком, спусковым крючком, причиной? По-видимому, год начала падения — 1960-й или 1962-й: тогда оказался запущенным маховик разложения, исходивший, безусловно, сверху. А вот самые незабываемые, самые счастливые, полные годы — полные именно незамутненными человеческими отношениями — пятидесятые.
Терюха еще долго, когда Шамякин стал уже городским жителем и государственным человеком, связывала его с деревенским миром, давала отдых, импульс для труда, материал для творчества. Фактически мои родители до конца жизни оставались душой на своей малой родине (в детстве Шамякин также какое-то время жил в Терюхе, где и познакомился со своей будущей женой).
В начале 60-х годов отца уговорили купить дом в дачном поселке Ждановичи около Минска — там же предложили дачи, построенные горсоветом еще в 1957 году, и некоторым другим писателям: Кондрату Крапиве, Петрусю Бровке, Петру Глебке, Ивану Мележу, Пилипу Пестраку. Шамякин дружил с Глебкой, видимо, тот и уговорил. Дачи Крапивы, Бровки и Глебки стояли несколько в стороне от поселка, и идти к ним нужно было через лес. Уже в начале 1990-х годов рядом с ними соорудила шикарную дачу гимнастка Нелли Ким, нарушив какую-то сложившуюся ранее гармонию. Какую, не могу сказать, но гармонию.
