Родион Петрович замолчал. Задумавшись, сидел Кирьян и вдруг улыбнулся.
— Заслушался. Как сказку какую слушал.
— Эта сказка и очень жуткой может стать. С гибелью зеленого покрова земли мы останемся без кислорода. Все живое погибнет на планете. Уже сейчас мы не должны уступать и пяди в том порядке, который необходим, чтоб уберечь зеленый покров… Вот какая работа-то наша лесная. Понял теперь?
Снизу донесся голос Юлии. Она звала пить чай.
Родион Петрович и Кирьян спустились вниз на терраску, обвитую хмелем.
Перед окном — закат с плавившимся ядром. Красно на терраске, розовый пар над самоваром, на конфорке которого стоял чайник с заваркой.
Юлия серебряной ложечкой положила смородинового варенья в блюдечки. Смородину в лесу собирала — лазила по буреломам со жгучей крапивой.
— Садись, Киря, — голос у нее ласковый, и глаза ласковые, и руки, и даже чай ласково журчал из чайника.
— Скоро и мой племяш тоже отслужит, — сказал Родион Петрович. — Сергей Елагин. В гости заедет. На Угру, говорит, хоть одним глазком взглянуть. Почти каждое лето приезжал. Познакомлю непременно.
— Покрепче налить? — спросила Кирьяна Юлия.
— Покрепче ему, молодцу. Да погорячее! Вот поработает объездчиком, подучится как следует, а там и в службу на мое место.
Кирьян, нагнувшись, подул на чай. По лицу заводнился свет от блюдца.
— Что молчишь? Или какая-то своя мечта есть?
— Мечта его сейчас-любимая девушка, — сказала Юлия. — Так, Киря?
— В молодости такая мечта всегда сбывается, — ответил ей Родион Петрович.
Кирьян глотнул чаю: горяч.
Тут, за столом, Родион Петрович сказал Кирьяну, чтоб зашел после воскресенья в лесничество.
— Дашь слово перед лесом, что служить будешь честно и правдой, как твой отец служит. Потом документы получишь и коня.
Кирьян поставил на блюдце чашку вверх дном.
— Хороший чай. Спасибо.
— Еще, Киря? — предложила Юлия.
Кирьян поднялся из-за стола.
— Слово я хоть сейчас дам.
— Как сказал. Не будем нарушать наш порядок.
Кирьян попрощался и вышел.
— Малый с кременьком. Будут искры, а тепло — не знаю, — сказал Родион Петрович, поглядывая на Кирьяна, как он ловко и быстро проходил в прозоры между кустов.
Кирьян направился прямо к Угре, на брод: по той стороне ближе на хутор.
Угра в этот предвечерний час притихла среди потемневших кустов, чуть розовела от неба, а на повороте вдали, казалось, текла из заката, с которым выпукло сливалась и дышала в блеске воды.
Кирьян разделся, скрутил в узелок одежду, покрепче стянул ремнем и вошел в воду.
