Но потом как-то ночью у недостройки остановился фургон с выключенными фарами. Двое вынесли длинный свёрток и, надрываясь, потащили в дыру в заборе. Через пару дней всё вокруг было запружено машинами с мигалками и мужиками со злыми взглядами. Кто-то из бомжей набрёл по запаху на труп. В бывшем — заместитель прокурора. В общем, милиция была очень зла. Весь контингент недостроя был найден и опрошен с особым тщанием. Несколько месяцев, пока шло расследование, вокруг так и шныряли ППСники, вылавливая подозрительных, то есть всех, кто умудрялся забрести за уже порядком покосившийся от времени забор.
Нашли. Схлынуло. А «дурная слава» за недостроем уже закрепилась. У обычных людей эта территория ассоциировалась с средоточием зла в виде наркоманов и дебоширов. У жулья и укурков — наоборот, с территорией ментоопасности.
Впрочем, дети всё так же сюда забегали, дабы пройти инициацию: я не побоялся, я крут. И ещё время от времени здесь устраивали тактические игрища поклонники страйкбола.
Когда Дима вспомнил об этом месте, то отмёл как неподходящее: страшное, неудобное. Но всё же решил сходить, посмотреть. И был буквально очарован этим местом!
Да, тут было грязно и страшно, и за любым углом мог ждать подонок с финкой. Да, изрисованные стены в подпалинах, да, совсем неприятный запах. Да, дурная слава. Но до чего же удобное место! Обширная территория, обрамлённая остатками забора, заросла густой высокой травой и кустами. С трёх сторон недострой обрамляет большой парк, а с четвёртой — пустырь, ведущий к реке. То есть кроме тех, кто будет на самой территории, его не заметит и не будет за ним наблюдать, если он захочет тут сделать свой «научный центр».
Дима вошёл в состояние ускорения и осторожно, дабы не влезть в многочисленные зловонные кучки, обошёл недострой по периметру, заглядывая во все норы, будки и остатки контейнеров. Никого. А ведь когда подходил, слышал невнятный крик и звон разбитой бутылки. Значит, он тут не один. А кто и где? И как тут вообще?
От бывшей сторожки остались только столбики по углам, остальное растащили. Во дворе валялись груды мусора и стоял остов сожжённой машины. А на третьем этаже кто-то был. Видна была пацанячья голова, запрокинутая к небу. Хлопец пил из баклаги пиво. Диму он, конечно, даже если бы захотел, не заметил. Но до третьего яруса далеко. Посмотрим, что там на первых двух.
Многочисленные комнаты и комнатушки. В некоторых — остатки лёжек. Матрасы, чёрные круги и копоть от костров, псевдограффити на стенах. Груды кирпичей там-сям. Перегородки и стены в дырах, некоторые дыры расширены до полновесных проёмов. Можно не выходить из подъездов, чтобы перейти в следующий: тут всё такими вот рукотворными каналами соединено. Осколки, обломки, ну, всё как обычно. Внезапно кресло-качалка и плед в нём. Дима не стал подходить и проверять, есть ли кто в кресле: ему просто стало страшно. Ходить по этому запустению, пусть и ускоренно, пусть и с зажатым в руке обрезком толстого арматурного прута, было всё же донельзя сцыкотно. Любой звук тут казался страшным, любая тень — угроза. Дима никогда такие места не любил, даже в детстве старался их избегать. А тут — сам, по собственной воле идёт и заглядывает в каждую комнату! Где может оказаться кто или что угодно. Он сам себе удивлялся.
