Она была в полном смятении. Вим стоял над ней и что-то говорил. Что время уходит, что такса тикает, что он не дешевый фотограф, а она сидит тут и тратит его время впустую, будто он какой-то кастрированный негр. Она оделась и пробормотала что-то про несчастный случай. Очевидно, он ей поверил, потому что вдруг замолчал и только покачал головой.
— Завтра придешь готовой, — крикнул он ей вслед.
Декабрьский ранний день был до краев полон холодной влаги, набрасывавшейся на нее вдоль Лайнбаансграхт и морозившей ее текучим льдом, слой за слоем. Дорога вдоль канала была скользкой, но она крутила педали изо всех сил. Какая-то женщина в пальто и широкополой шляпе стояла у перил дома-кораблика и курила. Обернувшись, она помахала Лисс. Девушка прибавила скорость. Два старика ловили рыбу с моста. Один был в кепи и плевал в воду. Она тут же остановилась. Прислонила велосипед к перилам и взяла трубку.
— Это я. Лисс.
Какой-то звук на том конце. Сначала она не поняла, что это.
Мать плакала. Лисс никогда не слышала, как она плачет. Она могла бы положить трубку. Уже узнала, что хотела. Что с Майлин что-то случилось. Все изменилось, и больше никогда не будет как прежде. И во всей этой прогорклости, к которой она не смела притронуться, было что-то похожее на облегчение.
— Как долго ее уже нет? — услышала она собственный голос.
Из несвязных слов Лисс поняла, что уже почти сутки. То же говорил и Вильям.
— Что нам делать, Лисс?
Мать никогда не задавала таких вопросов. Уж точно не ей, Лисс. Она сама отвечала на такие вопросы. Говорила, что делать. Всегда на шаг впереди, подготовленная от и до. А теперь она не может даже внятно говорить и только без конца повторяет эти слова: «Что нам делать? Что нам делать?»
— Я перезвоню, — сказала Лисс и прервала разговор. Но это был не разговор, а дырка посреди бела дня.
Пришла в себя от сигналящей машины. Она ехала вдоль Марниксстраат, движение немного сгустилось. Похолодало, она выдыхала облачка пара, вдыхая только минимум необходимого воздуха. Мыслей в голове не было, следовала схеме, разработанной раньше, но некоторое время ненужной. Купила мороженое. Полтора литра. Ванильное. Никаких орешков или шоколада. Схватила еще пепси-макс и пластиковую ложку. Стало темнеть. Она каталась кругами. Была в Вондельпарке. Не знала, куда делся день. Знала только, что он для чего-то последний. Первый для чего-то другого. С мороженым и пепси в мешке она катилась вдоль Марникскаде. И вдруг оказалась перед квартирой, где жила с Рикке. Мелькнула неясная мысль заглянуть к ней, заставить ее навестить Зако, обмануть его, чтобы он себя выдал. Выдавить из него признание, что в пропаже Майлин виноват он. Но Рикке не годилась ни на что подобное.
