Сюда, на вершину, на ясной заре,
Взобравшись путями крутыми,
Пришли комсомольцы
и дали горе
Певца негритянского имя.
…Я помню, как ярко горели огни,
Как буря оваций вскипала.
А песни росли,
и взлетали они
Под своды Колонного зала,
Как птицы, неслись над Москвой в синеве
В Гарлем, к переулочкам узким.
Я знаю: он пел по-английски в Москве
И пел в Вашингтоне по-русски.
И словно прибой возникал вдалеке,
И не было мига чудесней!
Он пел на прекрасном родном языке
Народа прекрасные песни.
А там, вдалеке, где стоит его дом,
Где братья по крови остались,
Ему угрожают фашистским судом,
Его линчевать собирались.
Большая отвага для песни нужна
В Пикскилле иль в Алабаме.
