Он пах дорогим виски и изысканным одеколоном, его костюм, как обычно, сидел идеально, волосы были приглажены, а ногти отполированы до блеска. Терри была уверена, что он делает и педикюр. Он всегда так серьезен, так… скован. Даже когда они были детьми, она нередко задумывалась над тем, умеет ли он расслабляться.
Тони привлекателен, но по-своему. У него невероятно соблазнительная улыбка, а его самоуверенное выражение лица заставило Терри влюбиться в него в старших классах, хотя Нику об этом Терри никогда не говорила. В любом случае он был на шесть лет старше и совсем ее не замечал. Он поцеловал ее в щеку и сказал:
— Долгих вам и счастливых лет жизни вместе.
— Мы на это надеемся, — улыбнулась Терри.
— Думаешь, сможешь держать парня в ежовых рукавицах?
— Вопрос в том, справится ли он со мной.
Ник улыбнулся:
— Сделаю все возможное.
— Думаю, ты заметил, что твои родители разговаривают? — спросил Тони.
— Да, но, похоже, твой отец взял дело под контроль.
— Я не видел твою маму пару лет, — сказал Роб. — Она прекрасно выглядит. Так… стильно.
Мама Ника всегда отличалась неповторимым вкусом. Поэтому никто не удивился, когда она предпочла обычному консервативному наряду свекрови длинное струящееся платье в стиле семидесятых, видимо найденное в одном из винтажных магазинов. Отец же, напротив, смотрелся заурядным клерком в костюме за тысячу долларов. Неудивительно, что их брак потерпел фиаско. Они всегда были слишком разными.
— Лимузин скоро приедет, — сообщила Терри.
— Еще раз спасибо, что пришли, — сказал Ник, совершая очередной круг рукопожатий и не снимая твердой руки с талии Терри.
Наконец они подошли к его родителям.
— Вот и счастливая пара. — Мама Ника сияла улыбкой.
— Мы уже уезжаем, — произнес он. — Мы подошли попрощаться.
— Не можете дождаться начала медового месяца? — сказал отец Ника голосом, заставившим Терри поежиться.
— Папа, — произнес Ник тоном, призывающим его замолчать.
Но Лео это проигнорировал. Терри не могла сказать, что ей не нравился отец Ника, просто она не знала его достаточно хорошо. И еще он немного ее смущал. Насколько она могла судить, Ник всегда был его полной противоположностью. Видимо, поэтому они не уживались.
— Спасибо, мистер Кароссели, — сказала она, освобождаясь из его объятий.
Он громко расхохотался:
— Теперь ты моя дочка. Называй меня папой!
Мама Ника, которую она звала мамой на протяжении последних двадцати лет, взяла ее за руки.
— Знаю, я говорила об этом тебе уже раз двадцать за последние две недели, но я так за вас счастлива! Ты — именно то, что нужно этому парню. Все в семье видели, что вы созданы друг для друга. Я рада, что вы наконец и сами это осознали.
