Она привела меня в комнату на террасе, которая, как теперь я увидел, была со вкусом обставлена ухоженными зелёными растениями, белыми плетёнками и диванными подушками с ярким рисунком. Это был интерьер, который был бы подходящим в любом бунгало на морском побережье на сотне различных миров.
Мэделен, одетая в длинное чёрное платье и тёмно-красный пояс, была, пожалуй, ещё сверкающе прекраснее, чем прежде. В её присутствии я почувствовал дрожащее смущение за свои прежние сомнения.
«Привет, Гражданин Хендер», — сказала она.
«Привет», — сказал я, чуть сбившись с дыхания. «Пожалуйста, зовите меня Миллен».
«Хорошо», — сказала она без тени насмешки. Мне пришло в голову, что если её красота была нечеловеческой, то и её явное отсутствие самосознания так же было нечеловеческим. Человеческую женщину мог бы позабавить блеск в моих глазах — или, возможно, вызвать пренебрежение.
«Можно мне называть вас Мэделен?» — спросил я.
«Конечно», — сказала она. «Байрон сегодня ночью с вами не увидится; у него осталось так мало сил». Её глаза заблестели влагой, но слёзы не потекли. Я был глубоко изумлён. Сильфиды способны любить, в человеческом смысле? Я предполагал, по некоторым причинам, что все эмоциональные потоки текут в одном направлении: к сильфидам.
«Мне жаль», — сказал я.
Она кивнула. «Всё так и должно быть, я знаю. Но это тяжело». Она чуть улыбнулась. «Итак, вы бы хотели начать? Я сделаю, как вы скажите, в точности. Эта комната подойдёт? Мы можем принести больше света, если пожелаете».
Я осмотрелся. «Со светом порядок. Возможно, мы могли бы передвинуть диван в этот угол. Отодвинуть растения». Я указал место, где никакие следы и безделушки не портили белые стены и пол. «И возможно застелить диван белым покрывалом?» Мысль наложить совершенство Мэделен на этот пастельный образ вызвало у меня чувство слабого желудка.
Она кивнула слуге, который принес белое постельное покрывало и привёл другого Крондиэмерца. Двое слуг с трудом передвинули диван в угол и расстелили покрывало.
Мэделен посмотрела на меня вопросительно. «Хорошо», — сказал я. «Присядете?»
Она села на диван и её платье опустилось вокруг неё изящными складками. Я нарисовал много официальных портретов и обычно укладка складок платья — это вопрос бесконечной возни. Это мгновенное совершенство было почти сверхъестественным.
Я установил мольберт, подключил цветопалочку. «Я только сделаю несколько быстрых набросков», — сказал я.
Она кивнула, а затем стала смотреть мимо меня, во тьму ночи Ноктайла.
