Приглушив свет, со сцены грянули «Since I've Been Loving You», знаменитый ледзеппелиновский блюз. Играли неплохо, только вот вокалист — рыжий расхристанный парень — явно не дотягивал до Роберта Планта. Не такой у него был голос. Вроде бы и неплохой, но всё ж не то. Ральф согласился с Акселем:
— Лучше б свои песни пели. Тоже мне, «Новые Ярдбердз».
Таксист улыбнулся. А этот журналюга вроде ничего парень.
Следующая группа порадовала их обоих. Вот это звук! Напористый, мощный, яркий, настоящий хардовый драйв, от которого мурашки по коже, а душа в полном улете! Эти исполняли свое плюс джаггеровский медляк «А слезы капали», ну, его многие исполняют, даже Ванесса Парадиз.
— Ну где же, где же она? — волнуясь, вертелся на месте Торольв. — Должна же быть.
— И я ее на афише видел, — поддержал Толстяк. Вольф холодно оглядел их:
— Не мельтешите. Те группы, что нам нужны, будут ближе к ночи.
— Так еще сколько ждать!
— Ну, выйдите. Прошвырнитесь.
Толстяк с Торольвом так и поступили. В зале им было неинтересно, вот если бы рэп — другое дело. Впрочем, гуляли они недолго. Не успел закончиться очередной блюз, как сатанисты влетели в зал.
— Мы видели ее! — возбужденно зашептали они. — Она здесь.
— Да заткнитесь вы! — рыкнул на них Вольф. — Здесь, так здесь. Где же ей еще быть? Узнали, когда выступает?
— Да, «Мьольнир» — предпоследние.
— Будем ждать.
Нельзя сказать, чтоб «Мьольнир», вернее, «Мьольнир и Магн» поразили всех. Но играли вполне добротно: зло, агрессивно и технично. А вокал так вообще был выше всяких похвал. Публика помнила Магн по прошлым выступлениям, и на ее появление реагировала бурно — свистом, воплями, аплодисментами, что, впрочем, не производило на девушку никакого впечатления. Не поведя бровью, она подошла к микрофону и запела. В волшебном голосе ее, как всегда, сначала слышался мягкий шум волн, перерастающий в грозный рык бури, который, в свою очередь, сменился пронзительным воплем, долгим, тягучим, жутким, словно это пела не женщина, а выла молодая волчица! Высокий — высочайший, вполне даже оперный — звук этот, достигнув вершины небес, оборвался вдруг, словно лопнувшая струна... И на зрителей внезапно обрушилась тишина. И тьма, — освещавшие сцену прожекторы погасли, лишь тускло горели лампочки на пульте звукорежиссера да на шее Магн мерцал сиреневым светом кристалл.
— Вот он, Камень! — прошептал Вольф. — Ну, теперь он наш. Чего расселись? — Он ткнул локтем Торольва. — Давайте на выход. И проследите там, куда эта чертова Магн пойдет.
