— Угощайся, князь. — Чернобородый купеческий староста по имени Вассиан Фессалоник приветливо кивнул Хельги и пододвинул к нему блюдо с дымящейся бараниной. Ярл не заставил себя долго упрашивать — давно чувствовал голод. Взял без церемоний кусок, впился зубами в сочное мясо — остро зажгло нёбо — мясо оказалось густо перченым.
— Вина. — Вассиан сделал знак слугам. Хельги выпил с купцами вина, затем, в который раз, рассказал о том, как встретил Евстафия Догорола в Саркеле. Речь его переводил Никифор, кое-где расцвечивая рассказ подробностями, с выгодной стороны представляющими поступки ярла.
— Да, страшный народ эти хазары, — покачал головой Вассиан, и сидевшие рядом купцы закивали, соглашаясь. — А ведь туда, в хазарское царство, недавно отправились ученые монахи Константин и Мефодий. Ты не знал их, брат Никифор?
— Не знал, к сожалению. Но много слышал. Наш друг Евстафий Догорол говорил, что один из них поехал к хазарам. А вот кто? То ли Константин, то ли Мефодий.
— Может быть, и один, — легко согласился Фессалоник. — Тем более опасно! Ну что, выпьем, друзья?
Купцы обрадованно зашумели, и в кубки рекою полилось вино. Хельги пил не пьянея, чувствуя, что опять к нему приходит то самое состояние тревоги, когда в глубине мозга вдруг всплывает нечто такое, что дает ему возможность предчувствовать грядущие события... Казалось бы, ешь, пей, веселись! Кто-то из купцов достал лютню, кто-то читал стихи, а кое-кто уже и похрапывал, прислонясь к тенистому стволу дерева. Идиллия, но всё же... что-то здесь было не так.
Хельги — по привычке, постепенно становившейся его второй натурой, — рассеянно глядя на кубок с вином, принялся рассуждать: а что же не так? Ну, пир... в смысле — обед, оно понятно. Ну, с утра проводили караван сурожцев, попрощались с Евстафием, затем сели обедать... и вот до сих пор сидят. Сидят... А ведь место тут нехорошее — про караван-то наверняка прослышали окрестные разбойничьи шайки, а купцы всё сидят, ни о чем не беспокоясь, пьют, поют песни, словно бы поджидают чего-то. Чего-то? А может, кого-то?
Староста купеческий, чернобородый Вассиан, похоже, не так уж и пьян. Взгляд осторожный, трезвый. Сидит, усмехается, слушая грустную песню, что запел толстобрюхий торговец с окладистой бородою.
И хоть меня целовать запретили красивой Роданфе,
Выход придумала всё ж... —
прямо на ухо ярлу зашептал перевод Никифор. Вот только этого и недоставало, ярл как раз собирался покинуть пиршество и поискать в окрестностях Ирландца.
