Я оглядываю Алекса.
– Надо отвезти его в клинику.
* * *
В клинику мы едем на автомобиле Бев, осмотр в приемном отделении выявляет, что Алекс совершенно здоров. Врач не может найти никаких следов красных полос на груди, хотя мы с Бев утверждаем, что видели их.
– Может, он слишком крепко обнял себя, – предполагает врач. – К чему-то прислонился. В любом случае ни синяков, ни ожогов. Собственно, кожа чистая, никаких повреждений.
Бев поворачивается и в раздражении уходит. Я благодарю врача и кое-что записываю по горячим следам. Отмечаю, что разлука с Синди усилила тревогу Алекса, а потому пытаюсь как можно быстрее организовать их встречу. Она в психиатрическом отделении этой же больницы. Печально, но мать и сын вновь госпитализированы. Я знаю, что Майкл будет из-за этого переживать.
Как только Алекса уложили в кровать, я пододвигаю стул и задергиваю занавески.
– Где Бев? – спрашивает он.
– Пошла подышать свежим воздухом. – Она вышла из корпуса, чтобы покурить.
– У нее все хорошо?
– Она в полном порядке, Алекс. – Нет, она травится табачным дымом. – Как ты?
– Нормально. Мне нравится тетя Бев. Я давно уже ее не видел, но она такая милая. Я ее напугал?
– Она просто хочет знать, что ты в полном здравии, вот и все.
Алекс касается груди.
– Больно? – спрашиваю я.
Он качает головой.
– Теперь нет. Было так странно…
– Что ты почувствовал?
Алекс открывает рот, чтобы рассказать о своих ощущениях, но не находит нужных слов.
– Вроде бы страх, – наконец признает он.
– Страх?
– Могу я сейчас увидеть маму?
Я пододвигаю стул ближе и оглядываю его. Алекс был милый. Мне хочется защищать его от всех невзгод. Где-то падает чашка Петри, и по палате разносится звук ноты «си». Я уже думаю о Поппи. Ее головке с темными волосами, склонившейся над кабинетным роялем. «Я люблю тебя, мамочка».
Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь. Для меня очень важно не допускать Поппи в наши отношения. Алекс – пациент, не проекция моей дочери. Мне ее уже не оживить.
– Алекс, я хочу задать тебе вопрос.
Он смотрит на меня.
– Пожалуйста, не надо больше спрашивать о Руэне…
– Я собираюсь отвести тебя к твоей маме. Но ты не будешь возражать против моего присутствия при вашей встрече?
Алекс сияет.
– Я увижу маму?
– Не сегодня. Но, возможно, завтра, когда ты будешь лучше себя чувствовать.
Его глаза наполняются слезами. Алекс обнимает меня и рыдает мне в шею. Я чувствую, что сейчас тоже заплачу. Его ранимость криком зовет меня, и лишь однажды в жизни я чувствовала себя такой беспомощной.
