Для психически больных обычное дело – создавать сложный выдуманный мир с четко определенными границами и сводом установок, которые выводятся из правил, действующих в реальной жизни. В данном случае это мир сверхъестественного. Алекс ни разу не упомянул ангелов, и я нахожу это любопытным. Никаких упоминаний Бога или иных сверхъестественных существ. При этом он говорит, что демоны везде, постоянно, и когда он входит в пустую комнату, она вовсе не пустая, больше похожа на паб, а демоны сидят по углам, что-то замышляют, толпятся вокруг любого человека, который оказывается рядом с ними, искушают, вводят в заблуждение, строят козни.
Когда я пытаюсь подробнее обсудить Руэна, Алекс возмущается, порой даже он теряет сознание, сидя на стуле передо мной.
Бев влетает в комнату и хватает его. Он обмякший и мертвенно бледный, и впервые за период обследования я ощущаю страх. Перебираю в памяти рассказанное им о демонах, о призраках – отгоняю страх, но он остается, не хочет уходить. И я думаю о том, насколько хрупка вера.
Через несколько мгновений Бев восклицает:
– Он очнулся! Он очнулся!
Я уже в кухне, пошла за стаканом воды для Алекса. Новый крик:
– Его сейчас вырвет!
Я хватаю тазик из раковины и бегу в гостиную, успеваю подставить его под струю рвоты, вылетевшей изо рта Алекса.
– Так-то лучше, так-то лучше. – Бев одной рукой колотит его по спине, а другой ищет в кармане мобильник.
Я опускаюсь на колени рядом с Алексом, щупаю пульс. Сердце бьется быстро, зрачки расширены.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я.
Он моргает, пытается сфокусировать взгляд на мне. Потом прижимает руку к груди.
– Болит.
– Где болит?
– Здесь.
Бев быстро расстегивает рубашку Алекса. Ахает, я смотрю на него и вижу три красные полосы на груди мальчика, словно ему чем-то обожгло кожу.
– Кто-то сделал это с тобой в школе? – кричит Бев, и я пытаюсь сказать ей, что отметины появились недавно, уже после моего прихода.
В голове мелькают вопросы, но тут Алекс наклоняется вперед, лицо у него бледное и напряженное. Я хватаю тазик и опять успеваю поставить его под еще один фонтан рвоты. Бев спешит в кухню, за тряпкой. Когда Алекс откидывается на спинку стула, он выглядит ослабевшим, но на губах появляется улыбка.
– Тебе сейчас лучше?
Он кивает.
– Руэн по-прежнему здесь?
Алекс оглядывается, качает головой.
Бев возвращается с влажным полотенцем в одной руке, пиджаком Алекса – в другой. Алекс что-то бубнит насчет дневника.
– Что нам делать? – вздыхает Бев.
