— О чем ты, Сева? — спросила я. — Извини, я засмотрелась на твои работы.
— А ты не помнишь, министр ваш интервью давал перед юбилеем вашей службы? — спросил Севка. — Ну, обещал еще всяческие беды в последнем году века? Так вот — несерьезно это как-то в его положении.
— А что он говорил-то? — спросила я, потому что тоже совершенно несерьезно отнеслась тогда к выступлению министра, сочтя все, что он сказал, не очень-то оригинальной шуткой.
— Ну, я точно-то сейчас уже и не вспомню, — почесал Севка свой испачканный углем нос. — Если в общем — число всяческих бед, которые и до того щедро посещали российскую землю, в этом году резко возрастет. Всякие там землетрясения, наводнения, пожары, обвалы, цунами даже, на Камчатке где-то. Договорился до того, что метеорит из космоса пообещал — не меньше Тунгусского. Главное, непонятно — почему вдруг, как-то ни с того ни с сего? Хотя, конечно… Если приврал, то понятно — зачем. Ведь вся надежда-то тогда — на вас, на спасателей. А он — главный Спасатель. А глядишь — и Спасителем станет…
Я с изумлением посмотрела на Севку. Он сейчас фактически повторил мою мысль, которая совершенно по другому поводу пришла мне в голову месяца два назад, причем даже почти в той же форме.
Не помню точно, в чем она заключалась, но каламбур «спасатель — спаситель» и я тогда обыгрывала… Но тогда я сама себе сказала, что это — «просто бред» и выбросила все из головы. И вот, пожалуйста! Может быть, у этой мысли есть все же какие-то рациональные основания, раз она витает в воздухе?
— Слушай, а там у него ничего про Азербайджан не было? — спросила я, вспомнив вопросы, которые задавал мне перед тем, как подарить этот дурацкий ковер, который я не знала теперь, куда деть, Президент Азербайджана.
— Да там не только про Азербайджан, там про весь Кавказ было, — усмехнулся Севка. — Он им всем пообещал государственные перевороты, массовые волнения, правда, в разное время.
— То-то, я смотрю, странные какие-то они там, перепуганные, — сказала я только для того, чтобы объяснить Севке свой вопрос про Азербайджан. — Поверили, наверное, прогнозу!
Севка иронически улыбнулся.
— Ну, говори честно, — потребовал он. — Понравилось что-нибудь?
Я в замешательстве посмотрела на мольберт и вдруг увидела последний лист ватмана, который я поставила не глядя, занятая разговором.
С него на меня смотрела грустная собачья морда. Именно — грустная, хотя в глазах собаки светилась неискоренимая надежда и готовность умереть за друга. Я глазам своим не поверила. Это был просто маленький шедевр! Вопрос: «Неужели это ты нарисовал?» — чуть не сорвался у меня с губ, но я вовремя прикусила губу.
