— Ник — это тебе не все. Он — почетный член нашего девчачьего кружка. Значит, садовник? Или у тебя еще кто-то припасен?
— Вот еще, я не привыкла к таким толпам. Естественно, садовник.
— Я же вижу, он тебе нравится, признавайся.
— Ну, немножко. Только никому не говори.
— Ладно, ладно, только… Бел, и как он?
— Что? Да, да, все прошло хорошо. И больше ты из меня ничего не вытянешь. Чтобы ты все Нику растрепала?
— Бел, не забудь ему тоже сказать, что он тебе нравится.
— Он и так знает.
— Нет, не знает. Мужчины понимают только то, что написано крупным шрифтом.
— Может, мне еще микрофон прицепить, чтобы ты мне в следующий раз все продиктовала, что сказать?
— Хорошая мысль. Ты уже пригласила его к маме с папой?
— Конечно, о чем ты говоришь. Вив, я что, по-твоему, совсем идиотка? Они познакомятся на нашей золотой свадьбе, не раньше.
— Да ладно. Они у тебя хорошие. Вот увидишь, он очарует твою маму до смерти.
— Кто знает? Может, она так расчувствуется, что заставит его причесаться: «О, Уильям, в ванной лежит чистая расческа. Физический труд, конечно, мало располагает к тому, чтобы следить за собой».
— А ко мне она всегда хорошо относилась.
— Ты всегда была любимицей у учителей. Кроме того, ты ей не дочь.
— Господи, она тоже человек.
— Нет, не человек. Ее занесли на землю инопланетяне, чтобы люди мучились своим несовершенством.
— Чего ты такая злая? У тебя же должен быть посткоитальный экстаз.
— Ну, есть немного. Только я себя как-то чувствую…
— Как?
— Странно. Как будто меня… Не знаю, как тебе объяснить. Ладно, я побежала, Уилл идет.
Три часа утра. Желтый свет прикроватной лампы отбрасывает сонные тени. Белла заворочалась и посмотрела вокруг сквозь приоткрытые веки: свет, подушка под щекой, лицо Уилла напротив. Щетина на его щеке, темные волоски уже отросли. Волосы разметались по подушке. Господи, она любит в нем все, даже ноздри. Придвинувшись, она зарылась лицом в его шею.
— Привет. — Он, как и она, едва приоткрыл глаза.
— И тебе привет.
— Ты знаешь, — он потянулся, как кот, — я впервые понял, что влюбился, в тот момент, когда увидел тебя в том невероятно сексуальном платье. Ты сбегала по лестнице и выглядела такой красивой, что я просто потерял дар речи.
— А, тогда понятно.
— Заткнись. А когда ты начала причитать по поводу живота, то вдруг стала такой юной и беззащитной, как будто впервые идешь на взрослый праздник.
Он снова закрыл глаза и, до того как уснуть, успел поцеловать ее левую бровь.
