Воскресенье. Кажется, этот день придуман специально для того, чтобы все одинокие люди почувствовали себя еще более одинокими. Не то чтобы ей нечем было заняться. К примеру, эти залежи коробок все равно когда-нибудь надо разбирать. Но есть ли смысл все распаковывать, а когда начнется ремонт, упаковывать снова? С другой стороны, не напрягать же все время знакомых. Положим, Вив будет не против, но Ник начал высказываться в том духе, что детей им теперь заводить не надо, у них, дескать, есть Белла.
— А что, — сказал он однажды вечером, — очень удобно: никаких тебе пеленок, не надо устраивать чадо в школу, отбирать у него телефон или бороться с ночными гулянками. И как до этого никто не додумался? Зачем мучиться с младенцем или, еще хуже, с подростком, когда можно удочерить взрослую, прекрасно воспитанную, умеющую готовить женщину?
Господи, как они тогда хохотали!
Белла достала Список. Первой строкой значилась «уборка дома и сада». Нет, это не для воскресного утра. Она решительно подчеркнула пункт «сырость» и, как бы приближая его выполнение, добавила рядом — «вызвонить мистера Боумана, мастера». «Трещина в стене студии»? Трещину откладываем на потом. Далее шли «шторка для душа и маркиза под ванну». Вот выбрать шторку — это пожалуйста. «Хабитат»[11] открывается только в полдень, так что она еще успеет немного прибраться и позавтракать.
Она поставила на поднос чашку с кукурузными хлопьями с молоком, чай, горячий кекс и, усевшись на диван, включила на видео «Филадельфийскую историю». Ей пришло в голову, что все проблемы современности происходят от того, что в мире просто не осталось таких мужчин, как Гарри Грант. Или, по крайней мере, как Джеймс Стюарт. Приближалась сцена, когда герой целует Кэтрин Хепберн, выходящую замуж за другого, и они, пьяные, купаются ночью, при свете луны.
— Это не любовь, ведь так? — шепчет он ей на ухо.
— Нет-нет, это не может быть любовь! — отвечает Кэтрин, прислонившись спиной к дереву, и луна освещает ее взволнованное лицо.
— Значит, нам нельзя? — протяжно произносит он.
— Ни в коем случае! — отказывает Кэтрин; она необыкновенно хороша даже в пьяном виде.
Белла выключила телевизор и снова опустила голову на подушку. Что, если она никогда не встретит не только суженого, но и вообще никого? Так и состарится одна. И станет одинокой пожилой женщиной, которая хлопочет над своими бесчисленными котами и ездит с группой таких же, как она, одиночек в Таиланд — учиться, как делать батик. Пройдет время, подруги перестанут пытаться свести ее с кем-нибудь и начнут относиться к ней с жалостью. Они будут говорить ей, что завидуют ее свободе, что она может хоть сейчас полететь в Нью-Йорк, а они должны все планировать за полгода вперед. Что ей не надо ни с кем ругаться и выяснять — кому мыть посуду, а кому выносить мусор; что никто ей не скажет «зачем ты купила еще один пиджак, у тебя их и так некуда девать». Ей не придется спорить до хрипоты, доказывая, что, отдавая детей в частную школу, она не предает своих социалистических убеждений, что она сама — естественно! — предпочитает обычную школу, но Бетти такая умница, что просто жалко отдавать ее туда, где никто не заметит ее талантов. Что ей, наконец, не нужно просыпаться в три часа ночи к ребенку и бороться за одеяло с храпящим чудовищем, спящим с ней в одной кровати.
