По прибытии канцлер, решивший скрыть до поры до времени истинную цель визита, раскланялся с хозяином Небесного замка и заговорил:
— Мы слышали много лестного о твоем Уранибурге. Нам ведомо также, что добросердечие твое соперничает с познаниями в области астрологии, герметического искусства[17], алхимии, медицины и прочих наук. Поделись же ученостью и с нами, полнейшими невеждами в вышеозначенных областях премудрости, именуемой знанием. Ибо, как выразился мудрец, премудрость — лучший дар из числа даров, милостей и преимуществ, коими одарена и украшена природа человека от начала веков. Хотя… — тут канцлер не утерпел и вставил-таки шпильку дворянину, погрязшему в науках, — …хотя, говоря по правде, добрую свору гончих псов мы предпочли бы всем наукам, взятым вместе.
Тихо Браге смиренно выслушал витиеватую канцлерову тираду.
— А сколько ж всего вас? Двое? Пятеро? Дюжина? — отозвался Тихо лукаво, глядя как бы сквозь гостя, в надежде разглядеть за его спиною иных вельмож.
— Я н-не понимаю… М-мы один, — начал заикаться от волнения канцлер. — То есть я… одни, — запутался он окончательно.
Тихо Браге произнес звучно и жестко:
— Господи канцлер, будьте уверены: в моем кабинете никто нас не подслушивает. Посему осмелюсь кое о чем спросить вас. Разве абсолютное право именовать себя «мы» в беседе с дворянином принадлежит еще кому-либо, помимо королей и папы римского?
Замешкался сановник, побагровел, как мантия римского папы.
— Неужто государь по малости лет уступил вам на некоторое время корону? Или вас выбрали духовным пастырем Священной Римской империи? Тогда простите великодушно, ваше величество, ваше святейшество. Простите за неведенье. Без сомнения, великая весть пролетела мимо нашего острова, не задев Гвен ни крылом, ни хвостом. — В горле у Тихо клокотал смех.
Если бы за облаками над Небесным замком висел незримый колокол судьбы, единственный в Дании астроном услышал бы тяжкий, грозный удар. Ибо с этой минуты Вальтендорф, низвергнутый в пучину позора, почувствовал себя заклятым, смертельным врагом всей астрономии в целом, Тихо Браге в частности. «Пусть, пусть мне даже и не быть королем, — мстительно думал он. — И без того высоко летаю. Но тебя я свергну со звездного престола!»
Однако гость не подал и виду, что уязвлен. Более того, он легко и изящно обратил инцидент в прелестную шутку.
Они проследовали в типографию, осмотрели станок, на котором когда-то было напечатано прославленное «Описание Уранибурга». Затем прошли в библиотеку, а отсюда — в кунсткамеру.
