— Ты, парень, совсем недалекий, — обидно засмеялся Велеш, — если тебе дали это облачение, значит, так тому и быть! Так что переодевайся и дуй к наставнику, пока он не осерчал! — неодобрительно покачав головой, парень ушел.
— Я что же… колдун??? — Тамир застыл, невидяще глядя в пустоту.
— Креффы не ошибаются, — тихо сказала Лесана, припоминая как сама растерялась, когда Клесх дал ей одежду мага.
— Сходи к наставнику, — помертвевшими губами прошептала Айлиша, — я не верю, что ты можешь стать колдуном!..
Парень медленно, словно во сне, отложил в сторону стопку одежды и на деревянных ногах вышел из покойчика.
* * *
Донатос нашелся во дворе, где разговаривал с рыжим целителем, имя которого Тамир как ни силился, не мог вспомнить. Впрочем, на это обстоятельство юный послушник наплевал и выпалил, едва поравнявшись с мужчинами.
— Наставник, вы напутали, я не могу быть колдуном!
Некромант посмотрел на выученика с брезгливой жалостью и вновь отвернулся к собеседнику, бросив через плечо небрежное:
— Креффы не ошибаются.
Но его подопечный не желал так легко отступать:
— Бывает всякое. Посмотрите на меня. Какой я колдун?! — отчаянно выкрикнул он.
— Не колдун, а некромант, — равнодушно поправил наставник, — запомни это накрепко. Колдуны на ярмарках вычуры таким дуракам, как ты, показывают да бабам травки продают, чтоб плод вытравить. А некроманты — это маги смерти, те, кто затворяют ворота мертвым, те, кто упокаивают Ходящих В Ночи. Еще раз услышу, что ты наше ремесло со скоморохами балаганными мешаешь, язык вырву.
Тамир нервно вздрогнул, но продолжил упрямиться:
— Я покойников боюсь! Нет во мне Дара вашего, целитель я!
— Ну, посмотрим, какой ты целитель, — усмехнулся, оборачиваясь, наставник.
А потом неспеша подошел к парню, взял его потную от напряжения руку и, достав из-за пояса нож, полоснул по ладони, да так что стало вино кости.
Несчастный сделался пепельно-серым от боли, а Донатос радушно предложил:
— Ну давай, целитель, затворяй кровь, закрывай рану. Не срастишь жилы правильно, быть тебе, почитай, безруким.
Ученик стиснул истекающую кровью ладонь и упал на колени. К горлу подкатывала тошнота, из глаз сами собой лились слезы, застилая взор. Однако юноша, захлебываясь словами, начал торопливо бормотать лекарский заговор, которым научился на уроках Майрико. Кровь и впрямь замедлила бег, но вязкие капли все одно продолжали сыпаться на булыжную мостовую.
— Плохо дело, — с притворным сочувствием сказал крефф, склоняясь над учеником, — будь это рана, полученная в бою…
