— Все.
Она с ненавистью смотрела себе под ноги и кусала губы.
— И еще запомни. Когда говорю с тобой — в глаза гляди.
Она испуганно вскинула голову.
— Вот так.
Как она ненавидела его в этот момент! Будь в руках нож — вонзила бы по рукоять! И тут же ужаснулась себе, поняв, что он прочел эти злые мысли в ее взгляде.
Клесх усмехнулся. Это было страшно, когда он усмехался. Изуродованная щека дергалась и, казалось, будто крефф скалится, как хищный зверь.
— Доченька?
— А? — Лесана очнулась, поняв, что, обнимая мать, унеслась мыслями далеко-далеко.
— Что ж одежа-то у тебя такая черная? — гнусавым от слез голосом спросила родительница.
— Это… это маги боевые в такой только ходят, — пробормотала девушка, потупившись от стыда.
— Маги? — охнула мать, прижав руки к щекам. — Боевые? Деточка, да какой же из тебя боец, ты ж крысу видишь в обморок падаешь, а тебя с нечистью биться наставляют? Да пропадешь же!
И она снова залилась слезами, затряслась…
— Что ты, — неловко проговорила дочь, — нас же учат тут. Не пропаду. Мама… а как там… Мирута?
Старшая Остриковна вскинула на нее виноватые глаза:
— Мирута-то? — переспросила она, словно вдруг стала туга на ухо. — Мирута… А ты, деточка, плюнь на него, дурака этого, он…
— Мама!
Дочь вскочила со скамьи и губы задрожали.
Мать горько выговорила:
— Женился Мирута. О прошлом годе. По осени еще. Жена тяжелая ходит.
Лесана тяжело опустилась обратно на лавку. По осени.
Она лихорадочно вспоминала зачем-то, а чем занималась по осени сама? Тамир тогда расхворался, и Айлиша водила его к своему креффу — лечиться. Парня трясло от лихоманки, но он упрямо заставлял девушек твердить уроки, Лесана читала ему по слогам ученический свиток, а юноша, заходясь кашлем, поправлял ее едва слышным голосом. За узким окошком и в трубе очага свистел ветер, было холодно, потому что дрова, которые выдавали им для истопа, не успевали обогреть комнатушку. Чтобы в Цитадели стало тепло, требовалось, наверное, жечь очаги круглыми сутками.
Айлиша сидела за столом и твердила названия трав. Лучинка чадила, и слабый огонек бросал неверные тени на тонкое лицо будущей целительницы.
Скучала ли тогда Лесана по Мируте? Стыд сказать — не вспоминала даже. Слишком далеко в прошлом он остался со своими привычными шутками и заботами. Слишком далеко находился тот колодец, у которого они целовались зимой, и куст калины, который прятал их от сторонних глаз.
Но сейчас отчего так больно пронзила сердце его… не измена даже, а непамятливость? У него-то ничего вдругорядь в жизни не изменилось! Как же смог так быстро забыть ту, которую сватать собирался?
