И вот, значит, приехал крефф. За Жупаном. А Жупан утоп. И схоронен уже несколько месяцев как. Спит себе, окаянный, с миром, чтоб ему провалиться.
Только родители Тамира радовались визиту креффа и малой отсрочке, которая задержала возле них сына. А последнему было маятно. Он так долго ждал отъезда, а теперь что? Опять сидеть. Пока еще крефф найдет ученика… Эх!
Про себя-то юноша твердо знал — нет у него Дара, да и не откуда ему взяться. Ни у кого в роду его не было, а сам он слишком слаб, что духом, что телом, откуда тут взяться талантам к магии? Его дело тесто месить, а не по дорогам скитаться, сражаясь с мерзопакостной нечистью. Если бы он тогда знал, как ошибается…
К концу второй седмицы всех жителей Тамировой улицы собрали на небольшом пятачке перед домом Головы. Крефф равнодушно осматривал стоящих перед ним людей, скользя взглядом колючих глаз с одного лица на другое. Тамир переминался нетерпеливо — скорей бы уж закончились эти смотрины, да и ехать… Но маг, вдруг впился в него взглядом и кивнул:
— Этот.
Маменька упала как подкошенная. Отец и тот покачнулся, раздирая на груди ворот рубахи. Городской Голова скороговоркой пробормотал благодарственную здравицу, а крефф, которого Староста называл Донатосом, велел через пол-оборота быть готовым выехать. Вещи собирать не пришлось, они и так были сложены в подорожную суму и только ждали своего часа. Толком не попрощавшись с родителями, так до конца еще и не поняв, что все-таки произошло, Тамир оказался за воротами города.
…Он как будто оцепенел, а в голове даже не было мыслей. Пустота. Потому что не мог рассудок воспринять такое откровение: он — Тамир, сын булочника Нардара, единственный ребенок своих родителей — пухлый, дебелый, нескладный, постоянно мучающийся одышкой и вдруг… колдун? Быть такого не может! Но даже своим окаменевшим сознанием парнишка понимал — креффы не ошибаются. Никогда. И если его выбрали, то впереди — обучение в Цитадели. А как же тогда мастер Сорон? А как же матушка? Отец — как?! Вся их отрада — сын. А тут — разлучиться на пять лет! Да как же это? Одно дело знать, что единственное дитя у надежного человека в тепле и сытости постигает таинства изготовления сластей, а другое — среди чужих людей, без мудрого покровительства обучается на колдуна, да еще неизвестно — на какого.
Вот тогда набрался несчастный смелости спросить у молчаливого спутника, кем суждено ему стать. Донатос посмотрел на него своими будто мертвыми глазами, и по-волчьи ощерившись, ответил:
