Опять звонит Вольфганг. Он извиняется, что ничем не может мне помочь. Я говорю ему, что оставляю вещи во дворике. Когда мадам Фернандес вернется, пусть занесет их к себе. Вольфганг говорит, что он всего-навсего агент и его вины в случившемся нет. Ему остается рассчитывать, что владельцы квартир и консьержи как-нибудь сами справятся с такими вопросами, как передача ключей съемщику.
Я сую компьютер в рюкзак, забираю все ценные вещи (их не так уж и много) и сваливаю весь скарб у дверей в квартиру консьержа. На листе формата А4 пишу, что эти вещи принадлежат месье Доунсу, снимающему квартиру мадам Галена. Я вернусь около четырех. Пусть мне позвонят и объяснят, как и где мне получить ключи, или же пусть просто сунут их в мой рюкзак. Большое спасибо. Эйфелева башня не ждет.
* * *
Не удивлюсь, если, несмотря на лютый холод, увижу очереди в кассы. Впрочем, я успеваю до обеда, поэтому ожидание, скорее всего, будет недолгим. Впрочем, у подножия башни очередей из туристов вообще не наблюдается. Я знаю вполне достаточно об одной из главных достопримечательностей Парижа, чтобы не совершить ошибку — заглянуть на обед в «Жюль Верн», ресторан при башне, являющийся обладателем одной звезды «Мишлен». Все дело в ценах. Хотя никто не мешает мне прогуляться до южной опоры башни и ознакомиться с меню.
Оно спрятано в застекленной раме, отделанной золотом. Сверху заглавными буквами написано «Жюль Верн». Меню на английском. Среди рыбных блюд имеется «слегка поджаренный на углях солнечник с утиной печенкой, картофельным пюре и грибами с дичью» — всего за пятьдесят шесть евро. «Заяц из французской охоты» — в меню так и написано — «готовится в двух стилях. Верхняя часть — королевский стиль, жареное седло, картофель Анны». Почем? Пятьдесят евро. Нет уж, спасибо огромное. Я направляюсь в противоположном направлении: прохожу по асфальту под башней и останавливаюсь у северной опоры. Здесь простые люди садятся на лифты, чтобы с двумя остановками добраться до самой вершины. Мне повезло — я оказываюсь в очереди первым.
Впрочем, удача тут же от меня отворачивается. Сегодня явно не мой день. Девушка, сидящая за толстым, словно в банке, окном кассы, машет на меня руками. Я не понимаю, что она хочет сказать. Для общения в стекле кружочком проделаны дырочки, но голос кассирши все равно едва слышен, причем неотчетливо. Кроме того, отверстия проделаны слишком низко, поэтому из желания быть услышанным мне приходится к ним наклоняться. Кассирша разводит руками: сломался компьютер, который печатает билеты. Мне придется подождать. Дует ветер. Постепенно подтягиваются другие туристы. Все кутаются как могут. Со стороны мы, наверное, напоминаем заключенных ГУЛАГа.
