— Спасибо.
Я сделал было шаг в указанном направлении.
— Подожди. Если пойдешь сейчас, мы будем обязаны сопровождать тебя.
— Ну нет уж, — сказал Рахо. — Мне такого счастья не требуется.
Остановившись и опершись на перекладину стремянки, я подождал, пока они свернут за угол.
Точно один из тех бесплотных покровителей, что порой обращаются к нам во сне с облаков, старик заговорил:
— Значит, палач? Не бывал, не бывал у вас… — Слабыми, близорукими глазами он здорово напоминал черепаху из тех, что мы порой ловили на отмелях Гьолла; тем более что нос с подбородком тоже подходили как нельзя лучше.
— Желаю не попадать к нам и впредь, вежливо ответил я.
— Теперь-то уже нечего бояться. Что вы можете сделать с таким стариком? Сердчишко остановится вмиг! — Бросив губку в ведро, он беззвучно прищелкнул пальцами. — Однако я знаю, где это. Где-то за Башней Ведьм, верно?
— Да, — подтвердил я, слегка удивившись тому, что ведьм знают лучше, чем нас.
— Так я и думал. Хотя о вас обычно не говорят. Ты зол на этих двоих армигеров, и я тебя понимаю. Но и ты должен их понять: они — совсем как экзультанты, только все же не экзультанты. Боятся смерти, боятся боли, всего-то они боятся… Тяжелая у них жизнь.
— Так пусть покончат с ней, — сказал я. — Водалус им охотно поможет. Они — всего лишь пережиток давно ушедших эпох. Какая от них теперь польза миру?
Старик склонил голову набок.
— Вот как? А какая польза для мира была от них прежде? Ты можешь сказать?
Я сознался, что не могу. Тогда он слез со стремянки вниз. Длинные — не меньше моей ноги — руки, скрюченные пальцы которых бугрились синеватыми венами, и морщинистая шея делали его очень похожим на состарившуюся обезьяну.
— Я — Рудезинд, смотритель музея. Похоже, ты знаком со старым Ультаном, верно? Хотя — нет, конечно же, нет; тогда бы ты знал дорогу в библиотеку…
— Я никогда прежде не бывал в этой части Цитадели.
— Никогда? Но ведь это лучшая ее часть — живопись, музыка, книги…У нас есть Фехин — три девушки, убирающие цветами четвертую, и цветы — прямо-таки живые, даже ждешь, что из какого-нибудь вот-вот выберется пчела… Есть у нас и Куартильоза. Он теперь непопулярен, иначе бы его здесь не было. Однако он-с самого дня своего рождения — был рисовальщиком куда лучшим, чем те мазилки и пачкуны, за которыми гоняется нынешняя публика. Здесь, понимаешь ли, собрано все то, от чего отказалась Обитель Абсолюта. Это означает всех стариков, а они-то, в большинстве своем, и есть лучшие. Прибывают к нам — грязнющие от долгого висения, а я чищу их. Порой чищу и по второму разу — уже после того, как повисят здесь некоторое время. Подумать только — подлинный Фехин!.. Или взять хоть эту. Нравится она тебе?
