— Разве Люцифер в состоянии создать что-то прекрасное?
— Не знаю, — неуверенно протянула Джованина. — Может быть…
— Не знаю, продавал там Файа душу, или не продавал, но что его дух обитает в театре, это совершенно точно, — включилась в разговор Глория. — Без его благословения ни один спектакль не пойдёт. Как бы его не ставили, каких бы звёзд не приглашали. Если ему не понравилось — пиши пропало.
— Он что, транспаранты вывешивает: это нравится, а это — нет?
— Да нет, конечно, просто знаешь, как иногда бывает — вроде всё правильно делают, а публика не идёт. Ну, как в позапрошлом году поставили «Олимпию» — так она меньше сезона продержалась.
— Это потому что хореография была неудачная. Больше пантомимы, чем танца.
— А знаете, — неожиданно вмешалась Джованина, — транспарант не транспарант, но иногда он действительно даёт понять, чего хочет. Я вспомнила, рассказывают, была такая история, тому назад с полвека. Ставили «Роковые карты», партию Лауры должна была исполнить тогдашняя примадонна, не помню, как её звали, и тут вдруг начали происходить чудеса. В то время только-только начинала петь Рената Ольдоини, собственно, эта опера её и прославила. И вот — то у примадонны прямо на репетиции исчезнут ноты, и потом их находят у Ольдоини, то в её гримёрной начинает звучать музыка, хотя там никого нет, то при выходе примадонны все лампы, все софиты сами собой гаснут, а как появится Рената — загораются. Перед самой премьерой прима заболела. Знающие люди говорили дирекции — Леонардо Файа хочет, чтобы Лауру пела Ольдоини. Но директор упёрся, рисковать не захотел, и премьеру перенесли.
Джованина замолчала, допивая остаток вина.
— И что? — спросила Бьянка.
— На премьере примадонна сорвала голос. Объявили, что это оттого, мол, что она слишком рано вышла после болезни. Директор и тут не внял предупреждению, пригласил другую исполнительницу. И что ж вы думаете? Перед самым спектаклем театр загорелся. Никто не пострадал, но отделка зрительного зала выгорела полностью. Директор свалился с сердечным приступом и ушёл в отставку. На концерте, данном для сбора средств на восстановление погорелого театра, Ольдоини спела обе большие арии из злополучных «Карт». И тут все ахнули, услышав её пение, и уверились, что лучшей Лауры нет и быть не может.
— Интересная история, — сказала Луселия.
Вскоре разговор как-то увял, и мы начали прощаться. Девочки поблагодарили меня за вечер, забрали свои стулья и посуду, которые заблаговременно принесли ко мне, и ушли. Я занялась уборкой, с удовольствием вспоминая подробности вечера. Многолюдство и шум меня, как правило, утомляют, но иногда хочется развеяться и устроить себя небольшой праздник. И сегодня он удался. Я сполоснула оставшиеся тарелки и бокалы, смела крошки со стола, потом разделась и надела халат. Спать мне ещё не хотелось, и я пристроилась под рожком с подаренной книгой, испытывая большое удовольствие от перелистывания плотных, красиво украшенных страниц. Не знаю, кто мой таинственный поклонник, но вкус у него есть, это безусловно. Если он всё же когда-нибудь объявится, обязательно надо будет сказать ему спасибо за этот подарок.
