Дважды в месяц носили в тюрьму передачи. Народу похватали много. В очереди собиралось по несколько сот человек, занимали с вечера. Возле тюрьмы стоять не разрешалось. Сменяя друг друга, мы с матерью, вместе с другими несчастными, ютились в подъездах и подворотнях близлежащих домов. Стояла поздняя белорусская осень, ночной холод пробирал до костей, зверски хотелось спать.
Надобность в передачах вскоре отпала…
Со Стасовой мне довелось встретиться и лично.
Ранней весной 1942 года она возвратилась из кратковременной эвакуации в Красноуфимск, куда выехала по настоянию правительства 16 октября 1941 года, в самый тяжелый московский день.
В этих записках я хочу сохранить атмосферу и отношение того времени. «Реабилитироваться» задним числом было бы лицемерием.
Стасова удивительно оправдывала свою партийную кличку «Абсолют», которую ей дал когда-то Ленин. Несгибаемая, бескомпромиссная. Вероятно, эти качества привели ее к категорическому неприятию Брестского мира. Поразил ее внешний облик. Высокая, худощавая, в светлой блузке и длинной, до пят, широкой книзу юбке, она напоминала бестужевку. Особенно поражали глаза: они горели, думалось тогда, огнем революции, в необходимости и правомерности которой никто из них не сомневался. Говорила она красиво, очень ясно и непривычно чистым русским языком. Впрочем, возможно, это объяснялось магией имени соратница Ленина!
Я пригласил ее в институт встретиться с группой студентов, участников обороны Москвы, рассказать о Ленине. Смущаясь, предложил прислать за ней машину в нашем распоряжении была полуторка.
— Я приеду на трамвае! сказала она тоном, не терпящим возражений. Ждите меня на остановке! — И она назвала день и час.
Я долго не мог успокоиться: Стасова на трамвае! В назначенное время она сошла с подножки, прямая, строгая, и тут же сделала мне внушение за то, что я вышел ее встречать легко одетый.
— Ну, что бы вы хотели узнать, услышать? — начала она.
Запинаясь от волнения, я спросил об ордене. Образ Ленина не вязался с наградами. Невозможно представить себе Ильича с орденами на груди, а между тем…
«Да, прервала меня Стасова. Ленин никогда не награждался. Когда он умер, секретарь Совнаркома Горбунов снял со своей груди орден Красного Знамени, которым был награжден незадолго до этого по инициативе и предложению Ленина, и прикрепил его на лацкан тужурки Владимира Ильича. С этим орденом Ленин и лежит в саркофаге».
И она стала рассказывать о Ленине.
