Экономка кривила губы, морщила нос, выражая этим всю меру своего неодобрения. А я сидела, и не знала куда деваться от стыда и невозможности оправдаться. Опустила взгляд на тапки у кровати. Действительно, один точно не мой. Но ведь когда скелет мне его передавал, он был один в один похож на мою обувку. Перевела взгляд на ноги экономки. И где она носит свои тапочки, если сейчас в туфлях на невысоком каблуке?
Что мне оставалось делать? Только подняться, извиниться, отдать тапок и в очередной раз возжаждать мщения. Только теперь уже моим глюкам достанется. Так просто я этого не оставлю. Жалко — сковороду оставила в спальне дедули. Сейчас бы она мне пригодилась.
— Так, дамы и господа, — окинула взглядом вновь появившиеся после ухода Алевтины Павловны глюки. — Подойдите поближе, дорогие. Чем ближе, тем лучше, — я крепко сжимала летавшую этой ночью «Камасутру», снова собираясь организовать ей ощущение временной невесомости.
Кот, опасливо отодвинулся, перестав хрустеть хрящиком. Но это ему не помогло. Уж слишком я зла была. Замахнулась книгой и со всего размаху грохнула… По пустой постели. Этот паршивец успел сбежать и сейчас смотрел на меня удивленными глазами из позиции «еще чуть-чуть и я за дверью».
— Иванушка, — обратилась я к скелету и недобро улыбнулась. — Дорогой. Объясни мне, зачем ты мне притащил чужой тапок? — и запустила в скелет тяжелым томом.
Скелет попытался увернуться, но, так как в отличие от кота, явно не обладал его предусмотрительностью и умением спасать свою шкуру, все-таки повстречался с «Камасутрой», в самой банальнейшей позе. Стоя и беспомощно прикрыв голову руками. С хрустом кость предплечья, в которую я попала книгой, вывалилась и покатилась по полу. Муки совести тут же принялись за свое черное дело и стали поедом есть меня.
— Иван-царевич! — воскликнула я и вскочила с кровати. — Тебе больно?
— Нет, — перевел молчание скелета кактус. — Но очень обидно. Ни за что пострадал.
— Что с рукой? Как ты теперь без нее? — подбежала к скелету и с огорчением осмотрела дело рук своих.
А посмотреть было на что. Косточки не было, но конечность все равно действовала, двигалась будто отдельно от остального «тела», и сейчас скелет наклонился, чтобы подобрать упавшую кость. Деловито приладил ее на место и отошел от меня. По тому, как он отвернулся, встав в углу комнаты, стало понятно, что обиделся очень сильно. А я попыталась оправдаться:
— Ну зачем вы все так недобро надо мной шутите? Зачем издеваетесь? — попыталась заглушить чувство вины нападением, помогло не очень.
