— Это не оправдание.
— Да никто ее и не оправдывает…
Лида, Нина Шарина и Тамара, взявшись под руки, медленно шли по коридору.
— Девочки, а ведь в классе случилась непоправимая история… — с грустью заметила Лида.
— Ничего страшного! Утрясется.
— Ошибаешься, Тамара! — возразила Нина. — Я согласна с Лидой. Теперь уж ничего не сделать. Они ни за что не помирятся!
— Кто не помирится? — удивилась Тамара.
— Если Валя и простит, то Аня не согласится мириться, — уверенно сказала Лида.
— Плохо вы знаете Аню!.. Это я беру на себя!
— А не много ли берешь?
— Дальше будет видно! — твердо сказала Тамара и, не откладывая дела в долгий ящик, отправилась на поиски Алексеевой.
Как трудно осознать свою ошибку, когда в душе свежа еще горечь обиды и возмущения! И даже если под влиянием горячих убеждений подруг станет, наконец, ясно, что ты неправа, то где взять столько сил и мужества, чтобы признать свою ошибку перед всеми?
Аня нисколько не раскаивалась и не сожалела о том, что сделала. Она не пошла бы ни на какие уступки, если бы Катя Иванова, Тамара Кравченко и Женя Смирнова — эта новоявленная тройка воспитателей — не доказали ей, как дважды два четыре, что ее поступок позорит не только комсомольский коллектив класса и школы, но подрывает авторитет комсомола вообще. Они знали самолюбивый, но честный, волевой характер подруги и приводили такие примеры, что Аня нашла в себе мужество признать свою ошибку перед всем классом.
После звонка, когда все собрались в классе, она вышла к столу и прерывающимся от волнения голосом глухо заявила:
— Девочки! Одну минуту внимания!.. Я хочу сказать, что мой поступок… роняет… роняет звание комсомолки… и… не имеет названия…
Аня замолчала, и ей казалось, что больше она не в состоянии произнести ни одного слова. Но, встретив одобрительный взгляд Кати, глубоко вздохнула и закончила уже более твердо:
— Я сама поняла свою ошибку… сильно раскаиваюсь… и обращаюсь при всех к Беловой… с просьбой простить меня.
Валя с торжествующей улыбкой оглянулась по сторонам и встала:
— Значит, я была права! Ты поступила не по-товарищески!
— Нет, я говорю о том, что ударила тебя…
— Но ты же ударила меня за то, что я назвала тебя доносчицей!
— Да, но я раскаиваюсь только в том, что ударила! Твой поступок по отношению к Константину Семеновичу — это такое безобразие… такая выходка…
— Так ты извиняешься или ругаешься? — перебила ее Валя.
Разговор явно затягивался, и Женя встала в дверях, чтобы предупредить о приближении учителя. Остальные молча слушали.
