Человек в плаще этаким ходячим собирательным образом постаревшего супергероя прошёл к учительскому столу - каждый второй его шаг сопровождал странный стук. Вся школа, насторожённо притихнув, наблюдала за этим процессом. Ещё одна молния услужливо осветила его лицо, когда он обернулся к залу, и девочки слитно ахнули. Его лицо напоминало неумело сделанную деревянную маску; впечатление было тем более отталкивающим, что маска из дерева - не самая популярная и целесообразная вещь в этом мире. Грубые черты были испещрены шрамами, словно кто-то когда-то задался целью искрошить это лицо до состояния кусочков для «бефстроганов», рот был косой прямой линией, нос присутствовал лишь частично. Но интереснее всего были глаза: один маленький и чёрный, другой - светящийся голубоватым электрическим светом, размером с сикль; голубой глаз непрерывно вращался во все стороны - так, как порядочным человеческим глазам и вовсе не свойственно.
- Позвольте представить вам, - с энтузиазмом провозгласил Дамблдор, - нового преподавателя Защиты От Тёмных Сил - профессора Грюма.
Зал молча взирал на нового профессора; тот отвечал залу частичной взаимностью - нормальный его глаз смотрел на подцепленную на вилку сосиску, волшебный же крутился, как на горячей сковородке, осматривая учеников и словно бы просвечивая каждого насквозь. Впрочем, холодный приём Грюма не смутил; ну так он сюда и не за аплодисментами пришёл, в конце концов.
В спальне четвёртого курса Слизерина было холодно; Гарри отчаянно пожалел, что у него нет с собой ещё десятка свитеров, чтобы надеть их все разом. Малфой был мрачен и изволил наорать на Кребба с Гойлом, когда те осмелились окликнуть своего царя и бога; зачем они его окликнули, его не интересовало (кого, в самом деле, могут заинтересовать столь незначительные детали). Гарри про себя порадовался плохому настроению блондина; уж такую-то малость он мог себе позволить. Лицо Забини было каменным, но Гарри чувствовал чудовищный раздрай, царивший у того на душе; там были и злость, и растерянность, и жалость, и радость, и светлая грусть, и отчаянное желание получить что-то (Гарри так и не понял, что), и возмущение, и что-то ещё, что Гарри не было доступно; он чувствовал, но не мог даже для себя сформулировать, что же это такое.
Гарри задёрнул за собой полог; рука сама по привычке потянулась за палочкой, чтобы наложить Меус Локус Арканус и Нолите Иррептаре. Малфой выкрикнул ему вслед:
