— Нет. Я просто хотела сказать, что каждому — свое.
— И Джеку Тайтлу?
— Ну, он-то точно не гей, — с неожиданной злостью вырвалось у нее.
— Я не сомневаюсь, что вам это хорошо известно, — спокойно ответил Леонард. — А что, если он явится сюда в поисках возмездия?
— Вряд ли, — отозвалась Абигейл.
Она подошла к висящему на стене большому луку и провела пальцем по гладкой древесине. О том, что Джек не гей, она знала, потому что была знакома с его женой, а вовсе не из личного опыта, как, по-видимому, решил ее новый хозяин. Еще одно недоразумение в дополнение ко всем остальным…
— Если Джек все-таки нагрянет сюда в гости, — настойчиво продолжил Леонард, — я не желаю, чтобы мой дом стал полем битвы. Господи, да оставьте вы в покое этот лук!
Абигейл отдернула руку от лука, повернулась лицом к Леонарду и сменила тему разговора:
— А что вы будете делать, когда мода на исторические фильмы пройдет?
— Попытаюсь заняться сельским хозяйством. Правда, думаю, местные жители будут удивлены.
— Местные жители? Я не встретила в окрестностях никого, кроме овец! А вам нравится ваше нынешнее занятие?
— Да. Коллекция оружия — это мое наследство, и мне доставляет удовольствие обучать других тому, чем я владею сам.
— Не говоря уж о деньгах, которые вы на этом зарабатываете?
— А почему бы нет? Если умеешь что-то делать, надо извлекать из этого пользу. Кстати, вы, кажется, собирались заняться подбором костюмов к завтрашнему дню?
— Уже иду.
Нет, он определенно не гей, решила она. Просто сухарь.
Помахав ему рукой, Абигейл вышла из оружейной и тихо закрыла за собой дверь. С тоской на сердце она направилась в хранилище. Нет, Джек не приедет сюда. Он не захочет скандала. Струсит. А если ей удастся найти порядочного юриста — дешевого юриста, если такие существуют, то она предъявит иск в суд. Дело даже не в том, что он сделал — хотя это было ужасно, а в том, что он обманул ее. Намеренно, расчетливо и очень хладнокровно. Этого она простить не могла. И не собиралась прощать!
Ее мысли снова перескочили от Джека к Леонарду. Интересно, что он знает о ней? Или думает, что знает? Погруженная в размышления, Абигейл вошла в хранилище и принялась разбирать реквизит. Ту одежду, которая требовала ремонта или переделки, она отнесла в мастерскую и принялась за работу.
Радуясь возможности побыть одной, без необходимости поддерживать разговор, она не замечала, как проходили часы. Ничто не отвлекало ее — здесь не было радио, вообще никаких посторонних звуков. Занятая работой, Абигейл тихо напевала, мысленно обещая себе, что больше не будет никому доверять, станет холодной, замкнутой и ни за что на свете не поддастся обаянию этого холодного красавца Леонарда Дорсей-Кирлинга. Неожиданно она осознала, что за ней наблюдают.
