Ох и вскинулся на этих словах Рыжий! Даже медфандр с раненого плеча соскользнул, открывая изодранную розово-красную плоть. Только Рыжему по фиг – ему пальцем на врага показали.
– Врёшь!
– Чтоб меня санитары забрали!
– Почему раньше не сказал?
– Четверо их было, – оправдываюсь, – а ты скипидарный. Порубили бы они тебя и меня с тобой под горячую руку. Потому и молчал.
Рыжий откидывается обратно на подушку, а я перевожу дух. Ну вот, храни меня Отец Небесный, будто тетиву арбалета взвёл и не порезался.
– Скипидарный?
– Вспыльчивый! Деревня…
– А сейчас почему рассказал?
– Феликс в осадке, а Иван вроде бы на нашей стороне, симпатизирует…
– А если меня грохнут, тебе отсюда не выбраться, – усмехается Рыжий.
Нечего мне ему ответить. Не хочется этого признавать, но без Хонды я раб обстоятельств. А с ним – друг и брат Полю, кум и сват ему.
– Положим, Булыга для Данилы с Иваном – такой же обратный билет.
Сказал и испугался: как-то чересчур прямо получилось. Но Рыжий меня не слышит:
– Одного не пойму, с чего он на нас взъелся?
– Точняк за своих отомстить хочет. Одёжка у нас приметная. А ты, балда, ещё и часы с убитого снял. Вдруг они корешевали?
– Кто? – не понял Рыжий.
– Данила с тем парнем, которого ты раздел.
– Вот оно что… почему же тогда от Десны сразу на Брянск не повернули?
– В том-то и дело. Я думаю, что дружинники купца пасут, хотят на его схрон глянуть. А мы так… удачным прикупом. По-любому, выздоравливай скорей, и валим отсюда…
– Сбрендил, Каин! Впервые в жизни в таких хоромах живу, – он опять приподнимается на локте. – Ты можешь леталкой управлять?
– Легко! У моего дядьки такая была. Когда-то мечтал извозом заниматься. До первой встречи с санитарами, конечно. Теперь не мечтаю. На хрен надо…
– А кто такие санитары?
Откинув покров, входит одна из жён купца. Та, что пониже, чёрненькая. На меня приветливо глянула – и к Рыжему. Мама дорогая! Как он расцвёл! В момент всё забыл: обо мне, о Даниле… и про то, что угоном леталки интересовался. Только на девицу смотрит. Глаза блестят и не по-детски сверкают.
– Здравствуй, Мария, – говорит Рыжий. – А мы тут с Каином о приятелях толкуем.
Улыбается она ему. Ласково. Фандр на плече поправляет, а Рыжий даже не морщится. Будто не рану тревожат, а по щеке гладят. И вдруг – провалиться мне на этом самом месте! – он здоровой рукой легонько её по заднице шлёпнул! Нежно так, по-хозяйски. А давалка ничуть не смутилась: только фыркнула как-то по-особенному, провела ладошкой ему по груди и присела рядом:
