Я был уверен, что это химера его клешнёй подбросила. Но когда Рыжий в полёте вниз головой посшибал у твари щупальца, изумился. О таких фокусах я не слышал. Расскажи кому – вралем сочтут. И будешь фраером по гроб жизни. Но из-за чего тварь сдохла – тоже вопрос. Иван лишь несколько раз рубанул, она и окочурилась. Все, конечно, его поздравляли. Молодец, мол, Рыжего спас.
Только Иван плечи не прямил и глаза прятал. Потому что честный. Если уж я видел, что из трёх его ударов, только один по клешне попал, то и он себе цену знает: в смерти монстра неповинен.
– Я твоей лепихе рукав починил, – пытаюсь втянуть Рыжего в беседу. – Примерил – мне впору. Давай поменяемся. Моя-то на мне мешком сидит. Неудобно. Дашь на дашь, что скажешь?
– Лепиха?
– Куртка дружинника. У тебя нутряк был отпорот. Я зашил.
– Нутряк?
– Карман. Похоже, у вас там, в деревне, с человеческой речью туго.
– Не то слово… – вздыхает дикарь. – А почему «дашь на дашь»? Насколько я понимаю, обе куртки мои.
В самом деле. Я как-то об этом не подумал.
– Бери, – видя моё замешательство, щедрит Рыжий. – Носи, Каин, на здоровье.
– А Булыга на колючку напоролся, прикинь? – Я несмело давлюсь смешком.
Грешно, конечно, радоваться чужому горю, но, если человек сам разносчик бед и неприятностей, почему не злорадствовать?
– Рукой на корме за борт взялся, чтобы на своё место в баржу запрыгнуть, а там колючка. То ли ветер закинул, то ли положил кто… Ух, как его разобрало! В кусты кинулся. Они к нему побеги тянут, а он мечом отбивается и свободной рукой листья рвёт. Как жменю насобирал – обратно. Меч выронил и давай гербарий растирать! Трёт и в глотку, ну! Так всё и схарчил. А потом скрючило его, как припадочного. Морда красная, губы фиолетовые, буркала выпучены… точно околеванец.
– Кусты те, что слева от озера? – тихо спрашивает Рыжий. – Жёлтые с фиолетовыми шариками?
– Точно! Так это он ягоды собирал? А я думал – листья.
– Ты будто радуешься…
– А то! – осторожно усмехаюсь: ни разу ещё не получилось угадать настроение дикаря. – Это же он, зараза, на тебя химеру навёл. Ну! И секты – его работа. Специалист поля! Гадёныш!
– Почему так думаешь? – со скукой в голосе спрашивает Рыжий.
Тут бы мне и заткнуться: и так болтанул лишнего. Но в такие минуты язык мне не родственник: он сам по себе, и я ему не указ.
– Потому что знаю Булыгу. Наш он, калужский. Известная личность. А Данила – его начальник. Тот самый дружинник, что в лавке Данилой представился, а потом тебя приложил…
