Но останется долг. Священный долг, сродни неотвратимому року.
Ох уж этот непонятный, загадочный мужчина! Как дерзко вторгся он в мою жизнь, нарушил мой покой!
Джейн отбросила щетку, которой безжалостно раздирала ни в чем неповинные золотистые волосы. От сильного удара зеркало даже покачнулось. Потерявшая самообладание девушка взглянула на свое отражение. Неужели это чужое, злое, даже некрасивое лицо — мое? Вот до чего довел меня этот таинственный человек, меняющий маски, как искусный актер.
Джейн чувствовала, что в нее вселился бес разрушения. Разбить бы это проклятое зеркало, разом смести с туалетного столика все баночки, скляночки, духи, тюбики с помадой — все!
— Ты просто сумасшедшая, — сказала Джейн своему отражению. Она встала и долго стояла, с отвращением глядя на малосимпатичную незнакомку. — Побушевала — и хватит, опомнись, мисс Ренкли.
Джейн сняла туфли, сбросила одежду и, нырнув в ванную комнату, с наслаждением встала под теплую сильную струю. Потом выдавила из тюбика шампунь, намылила голову и закрыла глаза. И сразу же ванная исчезла. Ей представилась совсем другая сцена: не отрывая глаз от темной завесы полуопущенных ресниц Фрэнка, длинных, сильных пальцев, растирающих изболевшиеся мышцы, она осторожно придвигает скамеечку ему под ноги. Он открывает глаза и нежно склоняется к ней, в его взгляде страсть и…
Хватит! — оборвала себя Джейн. Спустись на землю!
Она вернулась в спальню в полном смятении и, подавленная, опустилась на кровать. Что она видела? Перенесла много страданий, успела заглянуть в глаза смерти, но жизни-то, в сущности, не знала. Ее, девушку, окруженную богатством и роскошью, совсем не интересовала светская суета. Кумиры театральных подмостков и большого спорта, звезды кино — все это проходило мимо, не волновало ее. Она жила в своем маленьком внутреннем мирке, лелея мечты и взращивая грезы. Среди своих жизнерадостных сверстниц, с упоением порхающих по дискотекам и мечтающих о богатых суперменах, Джейн слыла белой вороной. Ее не волновали альковные тайны подруг и их смелые откровения о потере невинности. Все это существовало в другом измерении, за пределами ее души.
Они с отцом вели замкнутую жизнь. Так уж сложилось, что отец не любил общества. И поэтому самым ярким из всех мужчин, которых она до сих пор встречала, был ее отец, Мартин Ренкли. Он боготворил дочь и считал ее исключительной личностью.
Пылкая от природы, горячая, страстная, Джейн таила в своем сердце жажду острых ощущений, чего-то необычного, и в то же время мечтала о теплоте и глубокой преданности.
