Степан Бердыш | страница 57
Двое, отделившись, умедлили скок, пока не замерли шагах в двадцати. Прохлаждаясь взад-вперед, старательно разглядывали.
— Ты кто будешь, человек? — крикнул один, молодой, резвый и звонкий.
— Проезжий. Тамкой кличут, Туткой величат.
— А имени мамка не дала, кличками обходишься? — рассмеялся другой, постарше, поплотнее и горлом поглуше.
— Да и вы не больно с отчеством торопитесь.
— Но и не прячемся. — Распалённо давил на глотку молодарь. — Я вот Ванька Камышник. А то Ортюха Болдырев. Из стана батьки Мещеряка. Слыхал, чай?
— Про Камышника али Мещеряка? — подтрунил Степан.
— Но-но, хм-хм… — ерепенился казачок.
— То-то. Мещеряка как не знать!
— А вот чейный ты будешь? — требовательно уставился Камышник. — Я как сужу: коль не наш, так чужой. Коль не сокол, так воробей.
— Ну, ты скор, — озлился слегка Степан. — А сам-то про Богдана Барабошу слыхал?
— Так это, как же, того… Который с Семейкой Кольцом на суём пошел что ль? — сбивчиво зачастила «зелень», удивленно волдырясь в седле.
— Во-во. Так вот он со ста тридцатью казаками тремя поприщами ниже — у Самары-реки. Между прочим, путь к вашему батьке держит. На сцепку. — Добавил Бердыш значительно, при этом глядел сугубо на старшого.
— Э-ге-ге, постой. А что же без Семейки? — середович Ортюха перенял главенство.
— Батька Кольцов с остальным людом перешел на государскую службу. Сторожить там будут… э… — Оплошно сорвалось у Бердыша, на ходу прикусившего язык.
— Вот те на! — И елейно, без заминки. — Что за засеку сторожить. Чай, не городок?
— Живы будем, услышим, небось. А пока обожди спрошать. Сам толком не ведаю.
— Вот вить как оно повернётся. — Крякнул лукавый Болдырев. — Случаем, не они ль шуганули акбердиевский народец? Мы троих видали: тикали, как суслики.
— А кто ж еще? Да как шуганули?! Корысти — на сто возов.
— Погодь-погодь, вы никак весь куп разорили? — помрачнел старый казак.
— Догадлив.
— Эх, мать вашу, стервецы! Мы от Кош-Яика полторы недели им на пятки давили. Потом потеряли, и вот токо на след напали… а вы…
— А ты, Ортюха, не печалься. Вся добыча, весь ясырь — в ваш же кош. На суём к вам Барабоша идет, побрататься жаждет.
— Вот ведь, однако, провал возьми, как только не повернётся. — Снова крякнул Болдырев, крутанул рыжие, с проседью, усищи. — А ты-то, добр человек, куда лыжи востришь? На ночь-то глядючи?
— А у меня поручение особное.
— Особное, говоришь? — опять заподозрил Камышник. — А не мешало бы проверить, можа ты бегляк из Барбошина стана. Ну-ка, вертай лошака. Надобно досмотреть.