— Вы родственники будете этим упокоенным?
Мирза Манаф ответил:
— Да, отец, мы родственники.
Старик несколько раз раздраженно ткнул палкой в землю и сказал:
— Бог да воздаст вам должное, так почему не зашли с этой стороны, отсюда, прочесть поминальное? Разве вы не мусульмане, ни обычая, ничего не соблюдаете? Завтра, по воле Аллаха, и вы, и я здесь ляжем, с миром у нас счеты будут кончены, мы посмотрим на путь милости и на суры Корана. Будем, как они, узники праха. Так отчего же не соблюдаем обычаев, почему небрежем, ведь Аллах подчинил вам ночь и день!
Старик закашлялся. Грудь его поднималась с сипением, а от кашля глаза налились кровью. Мирза Манаф подошел к нему и сказал:
— Да помилует Аллах усопших твоих. Мы оплошали, отец, ты правильно говоришь.
— Да, уважаемый, Аллах подчинил вам ночь и день и дал вам все, что вы просите, и для наших времен тоже. На кладбище, когда хотите, заходите, уходите, но читайте поминальное, чувствуйте…
Старик с горячностью наставлял их, а Исмаил представил себе его в молодые годы, когда эти ввалившиеся и потускневшие глаза были цвета моря и рисовых полей и горячим колдующим взглядом смотрели на интересную ему девушку и ловили ее в силки любви. Его любовная песня слышалась на полях и в рощах и, как одинокая горлинка, вечерами садилась на изгородь дома возлюбленной.
— Хорошо, в другой раз, как придете, заходите, откуда положено. Во имя Аллаха, ведь для вас же самих это все. Я каждый вечер здесь в мечеть хожу, за всех усопших молитву читаю.
Мирза Манаф подошел ближе, достав из портмоне ассигнацию, вложил ее в руку старика и попрощался.
И они пошли обратно, оставив позади заброшенную деревню и убогое кладбище. Дети и собаки побежали своей дорогой, а старик, хромая, медленно побрел своей. Мирза и Исмаил по тропинке углубились в лес. Однако теперь свет уже был другим. Солнце опустилось ниже. Его гигантский пылающий шар, хотя и близился к горизонту, продолжал светить, не зная горя и поражений и притягивая взгляды. Появился запах заката. Это был запах, пропитанный ароматами дождя и росы. Ветер, прилетавший издалека, отдавал стужей. Мирза Манаф зашагал шире и быстрее:
— Здесь ночь врасплох застает, нежданно-негаданно, глядь — и кругом темнота и звезды.
Исмаил шел позади Мирзы. Они в основном молчали. Постепенно тени становились все длиннее, а цвета вокруг — пепельными. Тонкая завеса ночного тумана плавала среди деревьев. Исмаил порой оборачивался и глядел на пройденный путь. За деревьями еще виднелось открытое поле, на котором находилось кладбище. На этом кладбище лежал человек, чья жизнь была беспокойным поиском идеала, но он не нашел его, не выдержал и скрылся под слоем праха. Имя этого человека было Мирза Малик. Исмаил вздохнул, глубоко и протяжно. Мирза Манаф говорил, что тот был влюблен, действительно, влюблен…
