— Это у тебя от матери, — улыбнулась Амброзия, — я ведь тоже не похожа на прочих фламандок, и, хотя никогда не состязалась с ними, представляю себе, что вряд ли хоть одна из них могла бы обогнать меня. Правда, только на короткое расстояние. Если бежать долго, я не думаю, что и твои мальчишки устанут раньше тебя.
— Я и вправду не люблю много бегать, — удивился правоте матери Феликс. — А отчего это так?
— Там, где я родилась, — сказала Амброзия, — растут очень густые леса. Ты даже не можешь себе представить, как легко там запутаться в травах и ветвях деревьев. Самая густая чаща Европы не более чем парк какого-нибудь монастыря, в сравнении с лесом моей родины. Подумай, долго ли можно бежать в таком лесу? Чтобы выжить, там требуются совсем другие навыки.
— Тебе бы не хотелось еще раз побывать там, где ты родилась?
— Нет, сыночек, — темнокожее лицо Амброзии с большими глазами, широким носом и пухлыми губами стало грустным. — Я никогда не вернусь в ту далекую страну, откуда привез меня твой отец, преодолев немыслимые испытания. Это долгая история, и когда-нибудь я тебе ее расскажу.
— Расскажи сейчас! — начал упрашивать Феликс, но Амброзия, не придав значения надутому лицу сына, отложила рукоделие, которым занималась каждое воскресенье, после возвращения из собора Девы Марии. Женщина поднялась от пяльцев и, подойдя к раскрытым ставням, взяла на руки кота по прозвищу Тигрис, который, по привычке всех своих собратьев, наблюдал за окрестностями из окна второго этажа, выходящего на улицу Мэйр. Животное не обнаруживало особенного желания вырваться, хотя и принялось хвостовать на руках у Амброзии.
— Вот, смотри, — она протянула сыну кошачью лапку со спрятанными когтями, а потом легонько надавила на нее, обхватив кота другой рукой. Показались острые загнутые когти. — Запомни хорошенько эти когти хищника. Мягкий и ласковый, он выпускает свое оружие только тогда, когда это нужно ему самому. Никто не управляет котом, кроме его собственной воли, никому не видна опасность мягкой лапы.
Домашнему зверю надоело изображать покорность на руках у хозяйки, он попытался извернуться, и хвостование усилилось. Амброзии пришлось выпустить полосатого, который тут же выскочил из комнаты, на прощание недовольно мяукнув.
— Если кот будет всегда ходить с выпущенными когтями, он затупит их и погибнет без оружия. Поэтому он всегда похож на ленивую мягкую игрушку, и лишь в моменты опасности или на охоте зубы и когти выдают в нем хищника, — сказала женщина. — Тебе и нам обоим грозит смертельная опасность проявить собственную природу на людях. Если ты хочешь не отличаться слишком сильно от своих человеческих друзей, научись прятать свою силу, стремительность, свой слишком высокий и длинный прыжок.
