-Ты первая узнаешь, если я разорюсь или попаду под машину, Нора, так что, тебе не о чем беспокоиться. Пока.
Лицо Соноры Уэзли вытянулось.
-Считаешь, что мне нужны только твои деньги?- воскликнула она, звенящим от обиды голосом.
«Да, а что же еще?
Может, предположить, что ты истосковалась по любви... Хотя, это так же невозможно, как если бы свиная отбивная вдруг приподнялась на вилке и прочитала Шекспира, милая. Ты никогда не любила меня, Сонора и не полюбишь, и я никогда тебя не полюблю.
Поэтому нам хорошо вместе, что может быть чудеснее, милая?»
-Я очень устаю в последнее время, Нора, прости. Разумеется, я так не считаю. Что-то не ладится с книгой, никак не могу продвинуться дальше эпиграфа, да и его-то толком не окончил... Что-то не ладится с книгой, любимая, вот и все.
-У тебя все получится, любимый. Ты писатель, писатель с большой буквы, тебе просто чуточку не везет, не хватает вдохновения. Хочешь, им стану я?- Она приоткрыла свой маленький жадный ротик, в ожидании ответа.
«Я не писатель, долбанная с...а, я беллетрист, причем, довольно посредственный. И ты об этом прекрасно осведомлена, МИЛАЯ»
-В другой раз, дорогая. В другой раз. Я позвоню тебе.
-Ремус, я...
-Я очень ценю это, правда.
Не правда... мне плевать, я хочу, чтобы ты ушла.
* * *
Оставшись, наконец, в одиночестве, мужчина отчаянно стиснул виски руками, как будто боялся, что без этого голова может расколоться надвое, и принялся бездумно раскачиваться на стуле. Как когда-то в далеком детстве, бесшабашно, безумно, на грани веселья и плача. На сей раз, чтобы заглушить боль и подступающую к горлу тошноту.
Странный способ...
Последний рывок - как подвиг.
С дыханьем томным и сбитым,
Я ногтями рву подлокотник
Глаза твои светом залиты.
Колышется влажное пламя,
Трепещут на платье оборки...
И светлые пряди спадают волнами
Из-под темной ажурной заколки.
Безбожное лживое... Безнадежное.
Это не его стихи. Он давно уже ничего не пишет. Наверное, разучился.
Или, не о чем ему стало писать?
За несколько месяцев ни одной новой строчки. НИ Е-ДИ-НОЙ.
* * *
Из дома Ремуса точно высшие силы вытолкали, недовольные его внезапно накатившей хандрой.
Денек был погожий.
-Разгулялся,- мрачно отметил про себя мужчина.- С утра все небо было затянуто серыми тучами и, кажется, накрапывал мелкий дождь.
Ноги сами несли его вперед. Но привычные маршруты были проработаны столь досконально, что Люпин особо не заботился о том, не забредет ли он в конечном итоге ненароком в какую-нибудь незнакомую или плохо изученную часть города.
