- Не реви. Видишь, живы… Чего стоим, хлопцы? Грузите орудия, а потом до станции. Там отдохнём.
Подошёл Серафим. Комиссар поглядел на него зверем.
- Почему не подали сигнал тревоги?
- Безносый подошёл с другой стороны, - ответил Чернецкий.
- С какой - другой? Он наступал от станции. Где вы были?
- Заехали проверить склады.
К седлу матроса, стоявшего рядом с Чернецким, была приторочена штука сукна. Сам Серафим не брал ничего, кроме оружия, но бойцам своим позволял грабить всласть.
Север прикрыл глаза, будто у него вдруг заболела голова. Подошёл маленький кривоногий офицер - командир взвода, присланного Шмелёвым, спросил, закончена ли погрузка.
- Можете отправлять, - сказал комиссар.
Усталый, истрёпанный отряд зарысил к Кисляковке.
- Я целиком несу ответственность, - тихо говорил Лютиков. - Не удержал Серафима.
Комиссар, посвистывая, сшибал нагайкой репейные головы.
- Доложи Шмелёву, пусть трибунал решает…
- Ты замолчишь? - спросил Север.
Помполит замолчал.
Красноармейцы разместились на ночёвку в первой свободной хате. Хозяйка, древняя старуха, еле выбралась из угла. В хате было пусто: старый стол да голые лавки.
- Как же ты живёшь, бабушка?
- Живу, - старуха пожевала губами. - Всё живу… Курочка у меня была рябенькая, и ту скрали. Хорошая курочка была, ноская.
* * *
Лютиков посмотрел на Горшечникова и улыбнулся своей тихой, застенчивой улыбкой.
Гарька шарахнулся к порогу.
- Не я это, товарищ помполит! - сказал он страстно. - Не брали мы ничего. Что мы, звери? Голо же у бабки.
Вошел Новил Долгодумов, посмотрел на шепчущую хозяйку. Прошёлся по хате, остановился в «красном» углу.
- Снимок тут висел, - сказал он. - Куда делся?
Старуха уставилась в пол, мелко тряся головой.
- Делся куда-тось, - проговорила она нараспев. - Куда-тось делся… Курочка у меня была рябенькая…
- Ступайте на улицу, мамаша, - Новил положил руку на плечо старухи, мягко подталкивая её к выходу. - Там вас покормят.
Старуха, сжав руки под рваным полушалком, вышла из голой, сухой хаты. Долгодумов сел на лавку, поставил винтовку меж расставленных колен.
- Фотография батина тут висела, ещё с германской, - поделился он. - Украли, что ли? Кому надо стало?
- Это твоя мать? - тихо спросил Лютиков.
Долгодумов кивнул.
- Можно, я её с собой возьму? Видите, какая она… разве такую оставишь?
- Да ведь не выдержит она, - сказал Ромка. - Годы у нее не те, в красноармейском обозе ездить.
- Она у меня не старая.
- Сколько ей - шестьдесят? - вздохнул Лютиков.
