Надо заметить, что и Моисеев пользовался таким приемом, когда беседовал с журналистами, цитируя рериховские высказывания.
* * *
В 1997 году исполнилось 70 лет Ростроповичу. Зыкина, хорошо знавшая виолончелиста, решила его поздравить и стала искать номер телефона в записной книжке. «Людмила Георгиевна, — говорю, — Ростроповича в Москве нет. Он справляет юбилей в Париже». «Непонятно, — удивилась она, — почему он его отмечает во Франции, а не в России, взрастившей, воспитавшей его, сделавшей великим музыкантом, укатил в Париж, словно столицу Франции вот-вот закроют и он не успеет принять все положенные почести».
Спустя несколько дней позвала меня: Звонил главный редактор издательства «Новости», просил написать книгу воспоминаний. Может, напишем? Я не посмел отказать, и мы приступили к работе. В планируемом ряду персонажей книги оказался и Ростропович. «Может, не стоит о нем писать? — усомнился я. — Вот в Париж помчался. Что ему Родина? Сколько было шумихи вокруг его имени все эти годы. В поступках артиста больше, мне кажется, политики, чем стремления к демократии и свободе». «Но музыкант он великий, такого больше в мире нет», — сказала Зыкина.
После споров быть или не быть виолончелисту в книге пришли к решению, что быть. Предлагаю читателям отрывки из воспоминаний Зыкиной о Ростроповиче.
— Впервые я услышала Ростроповича в 1960 году на одном из концертов в Большом зале консерватории. На сцену не вышел, а выбежал увалень в безупречно пошитом черном фраке, с живым лицом, с округлым подбородком боксера-тяжеловеса, умными, проницательными глазами сквозь поблескивающие стекла очков. Увалень стремительно уселся на стул, расправил фалды фрака, мельком глянул на Геннадия Рождественского, дирижировавшего оркестром, и я услышала мелодию его, как сказал поэт, «астрального смычка». Цикл виолончельных произведений был исполнен великолепно, пришлись мне по душе и сделанные музыкантом обработки для виолончели пьес И. Стравинского, пьесы в народном стиле Р. Шумана, сочинений Л. Бетховена, музыки Ю. Левитина… Спустя годы я узнала, что Ростропович играет практически все, что создано для виолончели.
Были ли у него неудачи? История умалчивает. Но все же в самом начале пути случались. Лет тридцать назад мы — Ростропович, Щедрин и я — возвращались домой поездом из Нижнего Новгорода, где выступали с концертами. Музыкант тогда уже приобрел широкую известность, и все его хвалили.
— Слав, вот ты такой-сякой образцово-талантливый. Неужели у тебя не было никаких просчетов, ошибок, все шло так гладко, скоро?
