Мне было искренне жаль К. Черненко. Я знал, как тяжело дались ему эти 15 минут. Поистине это было издевательством над самим собой, но чего не сделаешь ради власти!
История никого не учит... И вот уже только что перенесший инфаркт миокарда, несмотря на колоссальную опасность для жизни и здоровья, Б. Ельцин позирует перед телекамерами на выборах президента, чтобы показать, что он здоров и полон сил. Хорошо, что все обошлось.
Но продолжим наш рассказ. Состояние К. Черненко продолжало ухудшаться. Видимо, осознав ситуацию, перестали звонить Тихонов, Громыко, Гришин. Лишь Горбачев продолжал следить за развитием событий. За несколько дней до смерти в связи с гипоксией мозга у К. Черненко развилось сумеречное состояние. Мы понимали, что дни его сочтены. Я позвонил М. Горбачеву и предупредил, что трагическая развязка может наступить в любой момент.
Когда вспоминаешь историю, нельзя кривить душой и изворачиваться, надо быть честным и откровенным. Признаюсь, тогда я отдавал себе отчет в том, что мой звонок — это не соболезнование по поводу умирающего Генерального секретаря, а предупреждение возможному кандидату на этот пост, чтобы он начинал активно действовать.
10 марта К. Черненко не стало.
Ура, наш царь! так! выпьем за царя,
Он человек! им властвует мгновенье
Он раб молвы, сомнений и страстей.
А.С. Пушкин
10 марта 1985 года осталось в моей памяти, как те фильмы немого кино 30-х годов, которые вспоминаются лишь отдельными эпизодами. День был серый и пасмурный, отчего на душе, омраченной состоянием общей апатии, неуверенности, внутренней пустоты, становилось еще темнее.
Почти весь день я провел в Центральной клинической больнице, понимая, что сочтены уже не дни, а часы К. Черненко. Самое тяжелое в жизни врача — находиться у постели своего пациента, понимая, что тому осталось жить несколько часов и ты ничего не сможешь сделать. Еще тяжелее общаться с родственниками, тем более с такой милой, приятной и простой женщиной, какой была Анна Дмитриевна. На ее глазах прошла вся болезнь мужа, и она самоотверженно переносила всю тяжесть, падающую в этот период на близкого человека. Она все понимала, но разве легче от этого говорить ей о гибели самого дорогого человека?
Утром в больнице меня по телефону разыскал М. Горбачев. Разговор не клеился, я лишь сказал ему, что вряд ли Черненко переживет этот день.
Развязка наступила вечером, около половины восьмого. Вступал в силу негласный протокол, который я уже хорошо освоил, провожая в последний путь за три года третьего руководителя страны. Надо информировать второго человека в партии и никого другого, а уже он принимает решение о дальнейших шагах. 10 марта был выходной день, и я нашел М. Горбачева, позвонив на дачу. По разговору понял, что у него уже продуман весь план прихода к власти. «Я сейчас буду собирать Политбюро и секретариат, а ты к десяти часам подъезжай в Кремль, доложишь о болезни и причине смерти», - коротко ответил он, и было заметно, что он явно спешил.
