— А компетентных геев?
— Не поняла?
— Я о Верноне. Как ему работалось с Марком?
— A-а, вы об этом. Ну, Вернон — как большинство мужчин. Думает, что вполне толерантный, а на самом деле — гомофоб. Сама мысль о гомосексуальности ужасает его. Оскорбляет его мужественность.
— Зачем он тогда торчит в театре? — удивилась Энни.
Мария рассмеялась:
— Другой работы не смог найти. Он неплохой столяр, но спроса на такую работу у нас в округе нет.
— Они с Марком находили общий язык?
— Вроде бы да. — Задумавшись, Мария принялась накручивать на палец прядь волос. — Обычно Вернон безмолвно делает, что ему велено, и не высовывается. Такой простой парень. Соль земли, как говорится. Но иногда он чувствовал себя не в своей тарелке.
— Марк его смущал?
— Не намеренно. Просто так получалось.
— Вы не приведете пример? Марк его подкалывал?
— Нет-нет, это никогда. Но понимаете, Марк кого угодно мог запросто изобразить. У него была богатейшая мимика. Вы не поверите, но все от смеха просто падали, когда он кого-то передразнивал. Как он пародировал Кеннета Уильямса! А как он представлял Джона Уэйна, но не в обычной его роли брутального ковбоя, а с повадками педика! Или женоподобного шахтера из Барнсли! Можно было сдохнуть от смеха!
— А Вернона эти сценки смешили?
— Нет. По-моему, его малость коробило, когда Марк начинал изображать из себя эдакого жеманного гея. Большую-то часть времени Марк был… ну, обычным. То есть не совсем обычным — человеком он был замечательным, правда, удивительным. Я имею в виду, что, как правило, в его поведении не замечалось ни аффектации, ни манерности.
— Кажется, я вас поняла, — кивнула Энни. — Скажите, а днем в пятницу Вернон был в театре?
— Да, как и все остальные.
— У вас ведь тогда шла репетиция мюзикла «Джейн-катастрофа»?
— Точно.
— Вы бы заметили, если бы во время репетиции кто-то из труппы ушел?
— Думаю, нет. Но мне кажется, такого просто не может быть.
— Чего именно не может быть?
— Я не верю, что Вернон мог причинить хоть какой-то вред Марку. Он, конечно, не любил находиться в компании геев, но это еще не значит, что он мог вот так пойти и убить одного из них.
Энни держала в уме вовсе не гибель Марка, но Марии этого говорить не стала.
— Мы его и не подозреваем, — сказала она. — Пока все свидетельствует о том, что Марк покончил с собой. Мы просто пытаемся расставить все по своим местам. Расскажите, пожалуйста, про утро пятницы. Где в это время находились вы и ваши коллеги?
— Репетиция началась только в двенадцать.
