Это ведет к дальнейшему отрыву молодой царицы от ее окружения. Большая часть членов семьи держится царицы-матери, которая живет открытым домом и более снисходительна, чем Александра, к чужим слабостям. Некоторые из дядь и кузенов Николая, например, вступают в морганатический брак, тем самым нарушая законы династии. Как и в уже упоминавшемся случае с Кириллом, Александра ведет себя «более католичкой, чем папа» — то есть, выказывая нетерпимость по отношению к этим членам семьи. Она отказывается принимать нежелательные супружеские пары, принуждая и Николая к соответствующему поведению.
Тут царь спокойнее, хотя именно он, как глава дома Романовых, болезненно воспринимает пренебрежение родовыми законами, которое, по его мнению, вредит престижу династии. Особенно разочаровывает его беспечное поведение брата Михаила, стоящего в порядке престолонаследия на втором месте, пока у царя нет сына или не принято соответствующее решение в пользу дочери. И даже в отношении морганатических браков Николай пытается сначала подождать, «пока дело само собой не урегулируется», и, если вынужден принять меры (обыкновенно, речь идет о ссылке в поместье или за границу), то делает все возможное, чтобы позднее их отменить.
К петербургскому обществу Александра относится с непреклонным предубеждением. На ее взгляд, в столице правят фривольность и легкомысленность. Царица-пуританка не замечает, что этот, по ее мнению, вольный образ жизни русских, как правило, отличается исключительной честностью и непринужденностью и никогда не прикрывается громкими фразами, как в других странах. Подкупающий пример открытого признания общественностью человеческих слабостей — существование в Петербурге специального, поддерживаемого государством родильного дома для незаконнорожденных детей. Когда в беседе с одним деятелем народного образования, которое она пытается улучшить, Александра замечает, что у русских аристократок на уме лишь офицеры, собеседник разъясняет ей, что школы для бедноты и крестьян в деревнях обычно строят и содержат как раз аристократы, а о социальных нуждах заботятся преимущественно именно эти раскритикованные ею аристократки. Как правило, эти семьи также материально поддерживают детей своих слуг.
Критицизм царицы, сторонящейся Петербурга и постепенно отказывающейся даже от блестящих балов, которыми до тех пор так славился царский двор, способствует дальнейшей ее изоляции. Между тем в столице считают, что царица должна не отмежевываться от населения, а искать с ним встречи. Более того, как царица она не имеет права демонстрировать свои личные симпатии и антипатии и действовать предвзято. Когда она заставляет девушек ехать в Царское Село, отменив прием выпускниц престижного Смольного института благородных девиц, традиционно проводившийся ежегодно в Зимнем дворце, это вызывает очередное чувство досады в кругах, где ее считают надменной и отказывают в малейшей доброжелательности по отношению к русскому обществу.
